— Поздравляю с новосельем. Я надеюсь, жизнь в этом доме будет приятной и нескучной.
Мы обмениваемся улыбками на прощанье, и она уходит. Я ещё пару минут бесцельно брожу по дому, пытаясь делать вид, что мне действительно есть дело до того, как разложены полотенца в шкафах, и какая утварь есть в кухне. Но всё же не выдерживаю и вновь достаю телефон. Волнение, которое я испытываю, открывая то самое фото, оказывается гораздо сильнее, чем то, что я чувствую, когда смотрю на него. Да, блондинка. Да, фигуристая. Лица почти не видно, но вот отлично видно, что сзади её пялит какой-то хер. Видимо, это мистер Роджерс. Несмотря на супер-пупер камеры, обещанные производителем смартфона, фото всё равно нечёткое и в пикселях. Я уже жму значок корзины разочаровано, но что-то меня останавливает. Я просто переношу его в другую папку, чтобы скрыть от посторонних глаз.
Думаю, надежда Грейс на то, что моя жизнь здесь будет нескучной, вполне оправдана.
3. Глава 3 «Бабочка и паук»
Стоунвиль находится всего в получасе езды от мест, где я вырос, и по внешнему виду мало чем отличается от большинства прибрежных городов. В нижней его части, ближе к океану, расположена вся инфраструктура: бары и рестораны, магазины и отели, всевозможные прокаты и сервисы для туристов. Тут всегда очень шумно, людно и много машин. Если вы такой же социопат, как я, то жить в этой части города вам будет непросто. Тем не менее дома тут продолжают строить и продавать за весьма приличную стоимость по меркам простого обывателя. За одноэтажную хибару тут вполне могут запросить семьсот кусков. А что вы хотели? Любоваться каждый день заходами солнца на берегу океана — дорогое удовольствие.
И всё же это не идёт ни в какое сравнение с верхней частью города и её роскошными особняками, возвышающимися на холмах. Я долго не решаюсь заглянуть в документы, чтобы узнать, во сколько родителям обошёлся этот дом. По правде говоря, лучше бы я не смотрел. Просто становится не по себе, когда я думаю, что на эти деньги можно было бы отстроить заново целую афганскую деревню, разрушенную бомбёжкой. Зато я могу любоваться океаном и закатами прямо с мансарды. Или отсюда же наблюдать, что происходит в домах у соседей.
Не подумайте, я не какой-нибудь извращенец. Тот случай, когда я сделал фото, был единственным. Но чужая жизнь волей-неволей становится мне доступна. Я частенько вижу чету Роджерсов, заигрывающих друг с другом у бассейна будто молодожёны. Даже странно видеть такую идиллию между супругами, которые, как я понял, вместе уже лет семь. Наверное, мне стоит найти себе девушку и успокоиться. Но просто так без всякой причины выйти из дома оказывается чертовски трудно. Порой я завидую мистеру Симмонсу, что каждый день вынужден выгуливать своего корги. Ему уже где-то под семьдесят. Он худой, как щепка, и много курит. При ходьбе его часто мучает одышка. Но у него есть, как минимум, одна весомая причина спуститься с холма и пойти на пляж.
— Как дела, сынок? — бросает он мне улыбаясь.
Я осознаю, что стою у живой изгороди, разделяющей наши придомовые площадки, и пялюсь на его собаку.
«Господин судья, попрошу зачесть, что обвиняемому без разницы, на что именно пялиться… Нда».
— Отлично, сэр! — рапортую я, инстинктивно выпрямляя спину. — Спасибо, что спросили.
— Ты ведь недавно переехал сюда? — спрашивает Симмонс задумчиво.
— Так точно, сэр, — отвечаю я. Хочу выглядеть доброжелательно, но как-то не выходит.
