Но несмотря на мои усилия, она так и не отвечает ничего. Но читает, если ориентироваться на потемневшие галочки в нижнем правом углу.
Ксюша сегодня первый день в школе после затяжной болезни. А значит и Лера больше не сидит вместе с ней дома. Супруга может проводить время в одном из своих салонов, наблюдая за мастерами и общаясь с клиентами. А может быть бог весть где.
Тревога в груди нарастает.
После ужина в ресторане, я не могу отделаться от мысли, что Валерия действительно раздумывает над идеей сравнения со мной счёта.
Что если она уже кого-то ищет?
От одной мысли, что к моей жене может кто-то чужой прикоснуться, я зверею. Ломаю карандаш, который держу в руке, и бросаю его на стол.
Присутствующие в моем кабинете люди резко замолкают. Искоса смотрят друг на друга, не понимая, как реагировать на внезапный приступ ярости у шефа.
— Хорошо, Семён. Надо всё обдумать хорошенько. Честно говоря, я не слишком понимаю пользу от этого. Может у тебя ещё какие-то идеи есть? Статьи там с кричащими заголовками? Или благотворительность?
Наверное, в последний раз я так откровенно плевал на работу, только когда Лерка попала в больницу на девятом месяце беременности. Тогда мой мобильный телефон был постоянно включён на максимально громкий режим, чтобы при первом гудке я быстро сорвался места и поехал к ней.
Сейчас совсем иная ситуация. Наш брак с Валерией трещит по швам. Жена злится на меня, обижается и возможно даже где-то в глубине ненавидит. Ей необходимо дать немного времени, чтобы остыть.
В данной ситуации Лера ни за что не позвонит первой, но я всё равно как дурак жду хотя бы одной буквы от неё в ответ.
Когда внеплановое собрание подходит к концу, в моем кабинете остаётся только Сергей Грачевский — мой друг и заместитель.
— Артур, я, конечно, понимаю, что у тебя семейная драма и всё такое. Но дела насущные в фирме требуют твоего присутствия, — он кладёт передо мной стопку бумаг, требующих моего изучения и ответа.
— Я в вас верю, вы профессионалы и со всем справитесь, — не поднимая головы, тараторю я отрешённым голосом.
— Чего ты такой кислый, Артур? Так и не помирился с Валерией?
Недовольно зыркнув на Серёгу, я отворачиваю свое кресло к большому окну. Не хочу на рабочем месте развивать эту тему.
Смотрю на грязные лужи и думаю о том, когда всё начало крушиться в моей жизни. Обвинения во взяточничестве, экологический скандал, мой левак, брак на грани развода.
— А я говорил тебе, что зря ты признался, — продолжает Серёга.
Закатываю глаза и тру переносицу. Мой друг порой, как та бабка у подъезда, любит раздавать советы по поводу и без.
— Промолчал бы ты, Артур, и горя бы не знал. Женщины — они ведь такие выдумщицы. Как навыдумывают себе всякого, а ты потом виноваты ходишь всю жизнь.
— Хочешь сказать, что я всё ещё белый и пушистый в твоих глазах?
— Ой, не, ты тот ещё волкодав. Но подумаешь один раз оступился, кто не без греха? С кем из мужиков не бывает?
— Со мной не бывает, Серёга. — Я подскакиваю с кресла и бью себя кулаком в грудную клетку, — Блин, не бывало. Никогда раньше.
— А тут случилось, и что? — Грачевский разводит руками. — Ты не умер, не превратился в вонючую жабу. Да и планета наша по-прежнему крутится после твоего адюльтера. Тебе надо доказывать жене, что без тебя она не справится. А ты удумал дать жене время на раздумья. Да кто вообще так делает, Артур? Она сейчас покрутится, поживёт без твоего крепкого плеча, поймёт, что одной нормально. И всё. Зачем ты ей сдался тогда будешь, а? Помяни мои слова.
