Это я ему сейчас резанула по сознанию. Тело мужа вытянулось в струну, чувствую, что его объятия из нежных превратились в каменные, холодные и жестокие.
Показалось, что он меня сейчас убьёт за правду. Но сильная рука проскользила по моей спине, придерживая за затылок, он вдруг поцеловал нежно, чувствую его страсть и то, как он сдерживается, чтобы не вцепится в мои волосы, чтобы не довести меня до стона от боли.
Двоякое чувство, словно целуюсь со злобным зверем, который ждёт момента, чтобы сожрать меня. И в то же время он отец моего мальчика, мой муж, которого я любила, очень любила.
— Ты, только ты меня удерживаешь, ты меня спасаешь, как сейчас. Всё, что ты сказала, это правда. Ты права тысячу раз! Только с тобой я нормальный, Ира! Я действительно люблю тебя. Нуждаюсь в тебе, как в воздухе. Пойми это, наконец! Сдерживай меня, люби. Ты моя! Моя сила, все твои советы, всё, что ты мне говоришь, всегда правда, ты никогда не ошибалась. Детка. Я понял тебя! Понял. Люблю тебя, сдохнуть за тебя готов. Прости, ладно? Больше этого не повторится. Реально попутал берега. Ты права.
Павел шепчет и шепчет, а я не верю своим ушам. Он правда понял, что копает могилу для своей карьеры? Мои страдания его не трогали, но когда я на пальцах объяснила, что с ним случиться, стоит только немного пережарить очередную любовницу, он испугался?
К безжалостности, эгоизму, жестокости, добавилась ещё одна неприятная черта — жажда власти. Она у него всегда наблюдалась, но теперь, оказалась, впереди всего остального.
— Я боюсь тебя, вот в чём проблема. И как её решить, не знаю и не понимаю. Ты продолжаешь меня пугать, — пока у него появились проблески понимания нашей ситуации, пытаюсь донести свои мысли, вдруг дойдёт.
Своего решения я не собираюсь менять, как только пройду курс лечения, сразу подам на развод. Лучше приживалкой у родителей, чем в золотой клетке с этим монстром. Но пока играю роль послушной жены.
Павел не успел мне ответить. По лестнице поднимается Вадим, очень удивился, увидев нас, да ещё нежно обнимающихся. После моих откровений, и его признаний, ощущение, что это мы заговорщики, а Паша несчастная жертва обмана.
Нет, у нас просто есть совесть, и нам стыдно даже думать про измену. А Паше не стыдно изменить, быть пойманным и как ни в чём не бывало прийти и предъявить права на жену:
— Привет, Вадим, хотел к тебе зайти. Но уже спешу. Позаботься о моей девочке, обожаю её, она самое дорогое, что у меня есть. Всё, что в моих силах для тебя сделаю, и может, палату отдельную? Что она там с этой грымзой лежит…
Паша, такой Паша. Соседка смотрела на него с обожанием, но всё же грымза.
— Привет, рад встрече! Через пару дней женщину выпишут, и Ира останется одна, никого постараюсь не подселять к ней. Так пойдёт?
— Ириш, детка, потерпишь? — заботливо переспросил муж.
— Да она мне и не мешала.
— Не глупи, Вадим для тебя всё сделает. Люблю тебя больше жизни, помни, ты моя! Поняла, моя! Поэтому поправляйся, без тебя мне не жить.
И теперь наглый, дерзкий поцелуй, от которого, скорее всего, Вадима потряхивает сейчас, но я ничего не могу поделать. Мне пока рано сопротивляться. Да и Вадиму лучше не думать о нас лишнего.
Паша отпускает меня и молча спускается по лестнице вниз.
Наверное, расстроен предстоящей операцией или страхом, что вроде как нельзя пойти и отжарить очередную шлюху?
— Ира, ты как? — шепчет Вадим.
