– Погребения вот этого вот, – ножом показала она на мои вещи.
– Нет, я схватилась за ручку и отодвинула чемодан подальше. – Это…
– Это дурацкий хлам! – Катя ловко выхватила из чемодана халат. – Это что за хрень?!
– Халат…
– Это не халат, а половая тряпка! Я Матвея не оправдываю, но ты… Ты чем думала?
– Кать, нет!
Но было поздно. Под лезвием ножа ткань затрещала. Катя нецензурно выругалась и отбросила нож на стол. Ничего не сказав, сняла трубку телефона внутренней связи и попросила принести нам ножницы. Только после этого снова посмотрела на меня. Я сглотнула горький ком, вставший в горле.
– Ты Матвея любишь? – спросила она тихо и очень серьёзно.
Я кивнула. Губы дрожали, подбородок тоже. Да сколько же во мне этих проклятых слёз?!
***
– Это ещё что? – спросила Катя, вытащив из чемодана последнюю кофту.
Рядом лежала груда изрезанных вещей. Из всего целым осталось только одно платье, да и то потому, что в противном случае я бы осталась голой.
Подруга натянула ткань, продемонстрировав мне дырку.
– Зашить же можно, – неуверенно сказала я. – Кофта хорошая. Хотя бы для дома. Я эту кофту на последнем курсе покупала. Тогда…
Договорить я не успела. Катя щёлкнула ножницами и швырнула то, что осталось, обратно в чемодан. Потом сгребла с пола всё остальное и кинула туда же.
– Это были мои вещи, – сказала я тихо, едва не плача.
Несколько часов назад мне разбил сердце Матвей, а теперь я лишилась и одежды. Абсолютный аут.
– Новые купишь, – сказала она. – Хотя нет. Выбирать тебе новые шмотки мы пойдём вместе. Завтра у нас будет долгий день. И трудный.
Я посмотрела на неё с вопросом, но Катя проигнорировала меня. Застегнула чемодан и вывезла в холл. Что чемодана я тоже лишилась, было ясно без слов.
– Что ты думаешь делать дальше? – спросила Катя, зайдя обратно.
Я покачала головой.
– Не знаю… Вначале надо съездить в офис, заявление написать. А потом… – В который раз тяжело вздохнула. – Не знаю. Я сейчас ничего не знаю. Всё так… Было и не стало.
Катя села рядом со мной на кровать. Взяла мою правую руку и посмотрела на место, где раньше было кольцо. Отпустила.
– Зачем тебе заявление писать? – спросила она вдруг довольно резко.
– Как зачем? Я же…
– Ты не мне на этот вопрос ответь, а себе. И вообще… Ты разводиться собираешься?
Я уставилась на неё, не понимая, куда она клонит.
– А разве есть варианты?
– Это зависит от тебя. Исключительно от тебя, Таня.
***
– Карета подана, – сказала Катя, открыв передо мной дверь тёмно-вишнёвого «мерседеса». – Ты же помнишь, что я вчера тебе сказала?
– Ты много всего мне сказала вчера, – вздохнула я. – Что именно?
– Что у нас сегодня долгий и трудный день. Ты готова? – Она посмотрела на меня внимательно. – Тань, я серьёзно. Если ты думаешь, что мы зайдём в первый попавшийся магазин «до тысячи» и накупим тебе нового хлама…
– Ничего такого я не думаю.
Глядя на Катю, я вдруг вспомнила, что идёт уже второй месяц весны. Сегодня на ней было чёрное обтягивающее платье и ботинки на шнурках, а лёгкий шарф с цветочным принтом добавлял яркую нотку.
Садясь в машину, я угодила в лужу, хотя припарковалась Катя аккуратно. Но как могло быть иначе?!
– Не вздумай снова реветь, – строго сказала подруга, посмотрев на меня. – Что опять случилось, Тань?
– Ничего, – шепнула я. Подруга не сводила с меня пытливого взгляда. – Просто… Неудачница я, Кать.
– Это тебе кто-то сказал или ты сама так решила?
