Нам сложно дался этот переезд. Все эти перемены. Расстояние, которое, между нами, вдруг образовалось. Подобревшая внезапно свекровь.
Какой-то чертов апокалипсис случился. И как быть с его последствиями, не знаю.
Вышла из ванной и вернулась к входной двери. Закрыла ее на замок и мне позвонили.
Подошла к телефону, заметив незнакомый номер.
- Алло?
В трубке часто дышали, а после я услышала нечто похожее на всхлип.
- Кто это? Вы меня слышите?
- Я… да… - голос был знаком. Даже слишком.
И услышав его, я была сильно растеряна, потрясена до глубины души тем, что он вызвал во мне сильные эмоции.
- Мам…
- Майка. Майя… Ты слышишь меня? – она громко кричала. Вокруг нее был какой-то шум, звон стекла.
- Слышу… - голос еле узнаваем.
Я не говорила с ней очень долго. Почему? Как я могла вдруг забыть о своей семье? Почему они забыли, что я где-то там?
Да у меня все эти годы все было хорошо, но вопрос остается без ответа.
Почему все так?
- Ты где? Майя, где ты сейчас?
- Привет, мам.
- Привет. Где ты, спрашиваю.
- Все там же.
- Ой горе, Майя… Горе к нам пришло.
- Какое? Что случилось?
Так странно. Мы не говорили много лет, не знаем как у кого дела. А она звонит первой и, не сказав привет, причитает о горе.
- Папка твой в больнице. Плохо ему.
Это до слез просто.
Все это, что происходит сейчас. Восемь лет я не слышала ее голос, и после ее слов об отце, хочу положить трубку. Не слышать ее снова столько же лет.
Я не злая дочь. Я просто помню, как пыталась помочь с их зависимостью, еще живя с ними. Помню, как они отбирали последнее, чтобы выпить, закусить. Когда пошла учиться, моя стипендия часто исчезала. Я столько всего помню. И так много хотела бы забыть навсегда.
- А как ты, мам?
- А что я? Папке плохо говорю.
- Я слышала. Я же не врач.
- Нет, ну ты посмотри на нее. Единственная дочь и та эгоистка проклятая. Не зря Танька мне говорила, что ты там вообще от корней в этом городе своем отбилась. Вертай назад, я тебе напомню, откуда ты родом. Не помогает родителям, не заботится. Отец в больнице при смерти, а она мне дерзит. Замуж хоть выйдешь за нормального человека, не то, что эти там городские.
Меня прорвало на смех, и я не сдержалась. Хохотала от души, но во рту был такой отвратительный привкус горечи.
- Я замужем восемь лет, мам. Восемь. Ты хоть знаешь, сколько времени прошло с момента моего отъезда?
- Как замужем? А почему нас не позвала на свадьбу? Когда успела?
- Боже… Зачем ты позвонила?
- Я ж говорю, - она тут же встрепенулась. – Денег надо. Папку спасать. Муж у тебя кто? Мож богач? Так, ты ты ему скажи, что тесть умирает. Пусть подсобит, чем сможет.
Я, итак, не поверила во весь этот бред, а как услышала, что папа икнул прямо рядом с ней и вовсе разозлилась.
- Ладно, мам. Пока. Как-нибудь еще созвонимся вновь.
- Как это? А ну, стой… Нахалка…
Гудки, прерывающие мои мятежные мысли.
Убираю телефон подальше и не хочу ничего. Устала даже от этого состояния угнетающего.
Оля сообщает после обеда, что она добралась до дома хорошо. Успокаиваюсь по этому поводу и принимаюсь за уборку. Вчера не так много удалось сделать. При подруге не хотелось возиться с вещами, хоть она и говорила, что с удовольствием поможет мне.
Вечером после того, как поела немного пюре с овощами, так как от запаха мяса сразу воротило, пошла в душ и обнаружила, раздевшись, что грудь стала уж очень большой. И не просто слегка. А вот прям очень. Смутило это очень. К тому же ее чувствительность напрягала. Твердая и на любое прикосновение отзывалась затяжной болью.
