Развешивая платья и костюмы на плечики, она догадалась, что вещи собирала не Вероника Петровна, а, скорее всего Милка. Так как одежда была свернута как попало, некоторые даже комками, и просто затолканы в чемоданы.
- Стерва малолетняя! — в сердцах прошептала Лариса, отбрасывая в сторону порванное платье из серебристой мерцающей ткани, настолько деликатной и нежной, что от грубейшего к ней отношения, она пошла дырками.
Брошенный мобильник на кровати ожил, да так внезапно, что она чуть не выронила из рук очередной костюм.
Звонил муж… уже, считай бывший. Отвечать ему не хотелось, проще было заблокировать номер, и с концами. Но, пришлось, иначе он сразу же примчит сюда, и скандала не избежать. А она еще не подготовила сына к мысли, что они с папой больше не будут жить. Что у них теперь будет новая жизнь, без папы.
- Ты где?! — буквально прорычал Антон, пыхтя в трубку словно бык на красную тряпку.
- А тебе не все равно? — ответила Лариса, присев на край кровати, чтобы не упасть, так как ноги подкосились от охватившего ее волнения.
- Представь себе, что нет! — рявкнул Антон, и уже более спокойным тоном приказал. — Все, хватит дурить, говори, где ты, и я за тобой сейчас приеду.
- Нет, я не вернусь туда, где хозяйничает эта мелкая шлюшка. Ты сделал свой выбор…
- Опять! — поморщившись простонал Антон. — Ларис, хватит, а? Ты, что теперь вечно из себя будешь корчить оскорбленную невинность? Ну, подумаешь пару раз было, что тут такого? Люблю-то я все равно только тебя, ты моя жена, и хозяйка моей жизни. Давай, говори, куда за тобой подъехать.
- Пошел ты знаешь куда? — в сердцах ответила Лариса, и скинула звонок. — Мерзавец! Наглости еще хватает мне звонить! Паразит гадкий! Ненавижу! Ух, как я его ненавижу!
Прошептала она, сама не замечая, как горькие слезы покатились по щекам. Рана все еще была свежа, и когда затянется, неизвестно.
С трудом собрав остатки самообладания в кулак, Лариса судорожно вздохнув, продолжила разбирать вещи. Ей было нужно как-то заглушить эту накатывающую на нее боль. Нужно было как-то отвлечься… иначе от этих дум можно сойти с ума.
Затолкав пустые чемоданы под кровать, Лариса вышла из комнаты, и заглянула в детскую.
Гриша все еще играл с бабушкой в игру, видимо та так затянула их, что они даже не заметили ее.
Пусть играют, подумала она, мышкой проскользнув мимо приоткрытой двери, и вошла на кухню. Заварив чай с успокаивающими травами, она села в кресло в дальнем углу и стала мелкими глотками пить согревающий напиток.
В голову вновь полезли всякие мысли и мыслишки, но она сердито гнала их прочь. А они все лезли и лезли… А что, если то, а что если се, или это?
Нет! Решительно мотнула она головой из стороны в сторону. Измену прощать нельзя! Это как снежный ком. Если простишь сейчас, то так и будешь прощать и прощать до тех пор, пока сама не растворишься в этом до состояния невидимки. Муж и так последнее время стал несколько резковат с ней, а тогда, если она уступит и пойдет на попятный, решив сохранить семью ценой собственной гордости, то и вовсе станет вытирать об нее ноги.
Нет, она себя не на свалке нашла, чтобы прощать такое.
Еще раз глубоко вздохнув, чтобы не заплакать, она поставила на подоконник чашку с недопитым чаем, и решилась.
Взяв мобильник в руки, она тихо вздохнув, набрала номер матери. Сейчас ей был так необходим совет родного человека, прожившего половину жизни, и имевшего большой опыт семейной жизни.
