— Это твоя любовь нашептала тебе об измене?
Макар качает головой. Он прячет свои тёмные глаза, потому что, наверно, не до конца прогнил, и ему стыдно. Но ведь не больно.
У меня в голове так много мыслей, слов, что я тороплюсь, боюсь что-то забыть или неправильно выразить, и от этого цепляюсь руками за отвороты его пальто, приближаюсь в это время для нас непозволительно близко и могу ощутить сквозь одежду его тепло.
— А может, любовь толкнула на предательство? — я пытаюсь заглянуть мужу… чёрт! Бывшему мужу в глаза, и не получается. Он всегда отводит взгляд. Он всё равно, даже в момент, когда терять уже нечего, продолжает лгать.
— Это сложно, Полин…
Он так редко называет меня полным именем, не сокращая, что я пытаюсь отпрянуть, отодвинуться, но тяжёлые руки обвивают мою талию и прижимают.
— Сложно? — с хрипом спрашиваю. — Раз сложно, зачем продолжал? Что тебя толкнуло на измену?
— Ты…
— Да, обвиняй во всём меня, — зло бросила я, понимая, что сейчас снова на меня выльется ведро грязи.
— Нет, не обвиняю, — печально. — Просто подумай. Если ты весь наш брак была жертвой, то я — насильником.
12. Боль на двоих
Глава 12
— Последние года при одной мысли о постели меня трясти начинало… — у Макара побледнели губы и срывалось дыхание, а я стояла почти мёртвая. Его слова, словно плохо заточенный нож, прорезали во мне вину.
На улице стало как-то особенно тихо. С примесью звенящей пустоты, которая обступала нас со всех сторон, а я даже не могла разорвать эти лживые объятия с мужем, потому что он держал. Сдавливал мне талию своими руками.
— Я никогда не забуду, как ты в первую брачную ночь заперлась в ванне и ревела…
Я прикрыла глаза, чтобы воспроизвести в голове то событие.
— Я сделал тебе больно? — его голос сейчас особенно сильно проходился как лезвие по моим воспоминаниям и ощущениям. — Нет. Ты хотела этого. Я знал, что ты физически этого хотела. Но потом плакала. И тебе не принесла ночь удовольствия. Я не старался?
Он старался. Это самое романтичное событие жизни, когда в густом аромате первой ночи смешивалась ласка, нежность, прикосновения, которые оставляли следы памяти на теле. Макар был медлительным, аккуратным. И целовал везде, где мог дотянуться. И это меня смущало безумно сильно, поэтому я не целовала его вообще. Я закрывалась, обхватывала себя руками. И его губы на моих коленях, на животе…
— А потом… Полин, ты любой разговор о постели сводила к детям. Наверно, ты очень сильно их хочешь, раз так никогда и не ответила мне, что тебя не устраивает в сексе…
Это настолько неловко, что даже сейчас одно его слово вынуждает меня покраснеть. Ну как говорить о таком с мужем, как ему сказать, что меня не привлекают поцелуи по всему телу, а нужны они только в одном месте…
— И ты думаешь, что твоё нежелание портило твою жизнь, но беспомощным ощущал себя я. Каждый раз, когда ложился с тобой в постель. Каждый, мать его, раз я думал о том, что я настолько не привлекаю тебя, что ты даже кончить не можешь.
Если весь сегодняшний вечер мне казалось, что хуже я ничего уже не услышу, то я ошибалась.
Сейчас боль поменяла вектор, и я поставила себя на место Макара. И почему необходимо было всё вот это, чтобы до меня дошла истина того, что не у меня одной разрушилась жизнь?
— Ты думаешь, это оправдывает то, что ты трахал мою подругу?
Макар рассмеялся зло, отчаянно.
— Полин, меня вообще ничего не оправдывает, поэтому даже смысла просить прощения я не вижу. Такое не прощают. Я просто объясняю почему. Ты ведь это хотела знать?
