— Да что ты…
— Тебе можно, а мне нельзя?
Я даже злиться на нее могу — во мне что-то закипает, распирает и… возбуждает до исступления.
От одной только мысли, что Лилька захотела бы того же, что и я, у меня сносит крышу.
Реально ли это?
Мне бы не пришлось прикидываться каким-то Шекспиром и выдумывать «пьесы», прежде чем трахнуть родную жену. Без вот этих ебучих зажженных свечей, ароматических палочек, лепестков роз, которые потом прилипают к спине.
Что я бы мог кайфануть без лишней херни, трахнуть Лильку качественно, чтобы она кричала подо мной и стонала, не сдерживаясь, и, главное, получала от этого удовольствие.
Я не говорю, что она бревно. Мне с ней приятно. Но Лиля слишком заморочена в этом плане, столько лет мы вместе, а она до сих пор меня в каких-то случаях стесняется.
Больше всего на свете я мечтал, чтобы жена расслабилась и доверилась мне, тогда бы я сделал все по красоте.
Я ведь люблю Лильку так же сильно, как в первый день, когда ее встретил. Я в хорошем смысле херею с нее ежедневно. И если бы у нас получилось наладить интимную жизнь, мне не нужна была бы Ира или кто-либо другой.
Да и сейчас, кроме Лильки, я не хочу ни о ком заботиться, покупать дорогие цацки, шубы, возить на отдых. Я все делаю только для жены. Ее я буду защищать от уродов, вроде Ромы, оберегать от всех невзгод. От нее я хочу детей. Только Лиля будет жить в моем доме, брать из холодильника еду, которую купил я, пользоваться моими банковскими картами.
Сегодня Лилька хорошо погуляла. Я ее не осуждаю. Я трезв и полностью себя контролирую.
Но то, что говорит мне она в следующую секунду, вызывает острое желание бахнуть коньяка:
— Я бы могла трахнуться с ними, как ты с Ирой. И тогда, Захар, ты бы прочувствовал на своей шкуре, что я испытываю сейчас, — и в голосе столько боли и больше никакой бравады и провокации.
Она будто на самом деле допускала такой вариант.
Перед глазами темнеет. Мне вдруг становится очень душно, а в грудине жжет. Я будто чувствую ее эмоции, и они ни хрена не оставляют мне шанса на прощение.
Сейчас я даже свое пристрастие к жесткому сексу забываю, мне хочется окутать обиженную и оскорбленную жену нежностью и вниманием, чтобы смягчить ее ревность и боль от моей измены хоть немного. Потому что эти чувства душат. И я на собственной шкуре сейчас чувствую, как Лиле плохо.
Я прошу ее:
— Не провоцируй меня.
— А что? — чувствует в моем голосе слабину и задирает подбородок. — Тебе даже слышать о таком больно, да? — спрашивает, а я понимаю, что говорит о себе.
Это ей больно знать, что я был с другой. Больно и обидно из-за того, что она «не удовлетворяет» меня в постели.
Я только теперь понимаю, как же ее обидел… порвал сердце на части… унизил…
Ебаный я гондон…
Но Лиля должна понимать, что Роман — вообще не тот, с кем можно было бы мне отомстить. Выбрала бы Лилька для этого нормального, достойного мужика, равного мне или лучше, натянуть «сову» на «глобус понимания» было бы проще. Но Ромка — это реально шакал в человечьем обличии.
— Не идеализируй, Лиль, — говорю жене. — Никто не сможет трахнуть тебя так же качественно, как я.
— Да ладно?! — вздергивает демонстративно бровь.
— Там, где эти додики учились сексу, я его преподавал, — говорю хрипло, подходя к жене вплотную.
Лилька вдруг затихает, прикусывает нижнюю губу.
Какая же она у меня красивая… И как же сильно я ее хочу…
Ощущения не сравнимы с теми, что я испытывал, когда мы жили под одной крышей. Теперь это что-то… запретное и от того вдвойне желанное и сладкое. Тем более жена выпила, а это редкое явление. У меня член стоит колом и лезет из штанов наружу.
