И это я здесь ненормальный?
Её бьёт лихорадка от страха, а она этого урода от меня спасти пытается.
Я же вижу, что врет она. Никакой он не друг.
Но зачем? Испугалась, что я и правда его убью? Гниду эту жалко ей стало?
Это вполне похоже на Варю.
Она же буквально добрейшее создание из всех, кого я в жизни встречал.
Ангел безгрешный.
И досталась же такому, как я.
Я ведь много раз думал над этим судьбоносным решением ее отца.
Он очевидно действительно считал, что защищает ее, отдав мне в жены. Что в его отсутствии я смогу присмотреть за нашей беззащитной принцессой.
И я вроде решил, что доброе дело и для девочки, и для старика сделаю.
Однако у нас с Варей явно разные понятия о добре и зле.
Мы с ее батей привыкли ко злу вполне осязаемому и реальному. Для борьбы с которым не помешает житейский опыт, бабло, связи и порой даже ствол. А для девочки вроде Вари самое большое зло — то, что не соответствует ее картине мира. Например измена.
Там где для меня это просто разрядка, как удовлетворение нужды. Для нее это яд, отравляющий теперь нас обоих.
Я никогда не относился к своим перепихонам как к чему-то серьезному. Не расценивал это так, что предаю жену.
Да я вообще никак это не расценивал, если честно. Не думал об этом даже. Я просто так привык с юности еще, и продолжал делать, как по инерции. Трахал случайных телок в качестве удовлетворения своих потребностей.
А Варю же с первого дня расценивал как нечто чистое, пригодное только детей рожать.
Мне казалось даже смотреть на этого ангела с моими-то грязными мыслями — грешно.
Но сегодня, увидев ее глаза там в квартире, я понял, что для Вари вообще все иначе.
И если посмотреть на всю эту хуйню именно ее глазами — становится как-то еще более мерзко от самого себя. Аж помыться теперь хочется.
Но разве от этого отмоешься так просто? Разве смоешь это клеймо, которое теперь светится в каждом ее взгляде на меня?
Больше нет того восторга, с которым она смотрела на меня с нашей первой встречи. Нет непоколебимой веры. Ничего нет.
Кажется я больше для нее не тот рыцарь, каким мнил себя, когда брал ее под свою опеку.
Теперь она смотрит с ненавистью и будто даже страхом.
Неужели и правда испугалась за этого ублюдка?
А может… вдруг она все же волнуется, что меня посадят за этого мудака? Может ли она даже в такой ситуации беспокоиться обо мне?
Да не. Это вряд ли.
Не заслуживаю я больше ее милосердия.
Хмурюсь от конченного чувства в груди. Будто пустота какая-то незнакомая разрастается.
Не знаю, что это. Но это непривычно больно. Аж дышать становится тяжко.
А еще добивает это неприятное осознание, что я просто дерьма кусок. Который кажется проебал нечто очень важное в своей жизни…
Тут этот бомжара приподнимает голову и мычит воспользовавшись затянувшимся молчанием:
— Она ведь дело говорит… я ж… я только помочь ей хотел… Ты чего, мужик?
Конечно. Подвякивай своей спасительнице бестолковой. Какие у тебя еще варианты выжить?
Мне приходится сдерживать себя, чтобы не вломить ему ещё раз, чтобы заткнуть. Не могу продолжать его бить, пока Варя смотрит. Должен подчиниться.
Скот сплёвывает кровь и скалится, но в глазах у него страх. Боится. И правильно делает.
Меня снова одергивает непривычно строгий голос жены:
— Если ты сейчас же не отвезешь его в больницу, я сама вызову полицию и дам показания, что ты едва не убил его.
Ну вот… Как я и думал. Больше не заслуживаю милосердия своей доброй девочки. Проебал.
