— А зачем вообще нужно было их брать? — буркнула я, наблюдая, как Пенелопа Голден разговаривает с моим отцом. Гордая, спина натянута словно струна, взгляд строгий, надменный. Отец был достаточно высок ростом, но на фоне Золотой драконицы, он казался маленьким и тщедушным.
— Зачем? — маменька принялась хватать ртом воздух, делая вид, что задыхается.
— Да, — я отвела взгляд от отца и взглянула на маму. Её лицо уже пошло неприятными красными пятнами, ноздри расширились, и будь она настоящим драконом, из её носа точно бы повалил пар. — Дела не настолько плохи, — продолжила я.
Наша семья владела небольшой сетью аптечных лавок в провинции Иза, там же, где мы жили. Отец сам изготовлял зелья и лекарства, временами принимал посетителей на дому. Так что денег нам хватало. Всё переменилось, когда на моей руке загорелась золотая вязь. Тогда родителей словно подменили, а особенно маму. Она только и говорила, что о балах, о светских приёмах, о переезде в столицу. Возможно, маменька всегда хотела этого, но положение нашей семьи не позволяло.
— Ты вечность желаешь прозябать в бедности? — зашипела мама. — Всю жизнь хочешь смотреть на обрюзгшие лица крестьян, что приходят в наш дом, а у самих даже нечем заплатить? Слышать их стенания за стенкой?
— Отец делает доброе дело, — фыркнула я, — и мне жаль, что ты этого не понимаешь!
Лицо маменьки побагровело ещё больше, она резко привстала, а после ударила по щеке.
— Мерзавка! — прошипела она, садясь на своё место.
Мысли резко исчезли, и на их место пришла режущая боль от пощёчины. В голове в который раз возник образ Алекса, с горящими от ненависти глазами. Тело съёжилось, внутренности скрутились тугим жгутом, а к горлу подступила тошнота. На маму я старалась не смотреть, зная, что она меня не поймёт, не утешит, не обнимет, не скажет доброго, успокаивающего слова. И я стала молить Всевышнюю и небо, чтобы всё поскорее закончилось. Месяц… остался месяц до начала учебного года. Но этот месяц необходимо как-то пережить. Без Элли это будет сложно…
— Нужно ехать, — через пару минут в дилижанс сел отец. Он был таким же угрюмым, как и все мы. Под глазами залегли тёмные тени, щеки впали, кожа на лице побледнела.
— Что она сказала тебе? — тихо, почти беззвучно, поинтересовалась я.
— Не сейчас Мари, — нахмурился папа. — Поговорим дома. И нам нужно будет с тобой кое-что обсудить.
Последняя фраза меня зацепила.
Мы будем что-то обсуждать? Неужели этот кошмар под названием сорванная свадьба для меня не закончился?
Что ещё нужно обсуждать, когда всё и так понятно?
Я вновь взглянула на отца, на его хмурое, суровое выражение лица, и на минуту холод нехорошего предчувствия ужом скользнул под кожу, заставив поёжиться.
“Это ещё не всё” — набатом прозвенело у меня в голове.
От меня так просто не отстанут…
Почти всю дорогу мы ехали молча. Ни отец, ни тем более маменька не обращали на меня никакого внимания. Будто меня не существовало. Будто я была пустым местом. А всё-таки, как быстро меняется наше отношение к людям. Ещё неделю назад руки были готовы целовать, а сейчас… И ладно это были бы какие-то дальние родственники, с которыми я мало общалась, нет — это же мои родители!
В провинцию Иза мы прибыли только к следующему вечеру. Я сразу почувствовала свежий аромат роз, исходивший из нашего маленького садика.
Я дома. Наконец-то. Может запереться в комнате на ближайший месяц и носу не высовывать? Уверена, маменька будет только рада. Сейчас я для неё как бельмо на глазу.
