Владислав Никанорович цокнул, но его слова навели меня на одну мысль. А почему раньше у нас не было проблем? Было ли это как-то связано с Димой? Не давал ли он кому надо на лапу? Я такое не приветствовала и всегда старалась действовать в рамках закона, но с учетом того, что я узнала о Диме, он на это был вполне способен.
Я хотела задать вопрос Владиславу Никаноровичу, что будет, если вдруг мой муж давал взятки, и скажется ли это на результатах проверки, но прикусила губу. Но в офисе шастали ОБЭПовцы, и лишний раз давать им пищу для размышлей я не хотела.
Выжатая после проверки, словно лимон, я отправилась домой, так как на встречу с адвокатом из-за нашествия силовиков я не успела и перенесла ее на завтра.
Я подъехала к дому и поднялась на этаж, воткнула ключ в замочную скважину, но он не подчинялся. Я попробовала открыть дверь несколько раз прежде, чем поняла, что ключ просто-напросто не подходит. Этот гад Дима сменил замок!
Я нажала на звонок несколько раз, с оттяжкой, чтобы его бесил этот звук, и с садистским удовольствием ждала, когда он откроет дверь, и я отыграюсь на нем из-за сегодняшней проверки. И пусть только попробует этого не сделать!
Вот только зря я переживала, что придется вызывать слесаря. Дверь мне и правда открыли довольно быстро. И далеко не Дима.
– Ну здравствуй, сестричка! А мы тебя не ждали.
На пороге моей квартиры стояла Настя. А на ней – мой шелковый красный пеньюар, который я купила две недели назад, чтобы порадовать Диму.
8. Глава 8
Стояла гулкая тишина. Я в ступоре смотрела на беременную Настю, которая пялилась на меня с ехидной улыбкой и блеском в глазах. Такой взгляд я видела у нее нечасто, но он всегда сопровождался какой-то пакостью с ее стороны. Помню, как однажды она увела жениха у своей деревенской подружки прямо из-под венца. В тот день я видела у нее такие же глаза. Я осуждала ее, но не смела говорить об этом вслух. Тетя Люда позакрывала всем рты в деревне, и мало кто хотел с ней связываться, так как она слыла довольно хабалистой теткой. А уж я и подавно была ей в скандалах не чета. Это сейчас могла еще хоть как-то защитить себя и не дать себя в обиду перед ее обидными словами и оскорблениями, а в школьные годы и вовсе я боялась слово лишнее сказать, особенно в сторону Насти, теткиной любимицы, которой в попу дули.
А теперь я пожинала плоды, глядя на то, как с их помощью разрушился мой брак, а теперь и бизнес был поставлен на паузу.
– Ты же должна быть в больнице, на сохранении, – наконец, отмерла я и сморозила полную глупость.
Поняла это, когда увидела, как Настя гордо вздернула подбородок.
– Меня выписали. Не твоими молитвами, между прочим, Ленок. А ты чего приперлась? Ты ж вроде как разводишься.
– Это моя квартира. Так что не твое дело, что я делаю около нее. А вот ты… – прошипела я и вошла внутрь резко и твердым шагом, не собираясь ютиться у порога, как бедная родственница. В конце концов, в нашей ситуации ею являлась как раз Настя. – Ты, я надеюсь, пришла забрать свое шмотье? Так уж и быть, можешь забрать его. Я в нем всё равно утону, а на благотворительность стыдно отдавать.
Настя опешила от моего напора, растерялась и сделала несколько шагов назад. Машинально обхватила живот руками и скользнула взглядом по моему лицу, словно выискивая признаки того, что перед ней стояла не я, а по меньшей мере мой двойник. Иначе она и не могла понять, что за метаморфозы со мной произошли. Невдомек ей было.
