- Что тут за столпотворение! Расходимся все и немедленно! - как в тумане из прихожей доносится мужской высокий голос.
- А вот и участковый, - врач переглядывается с моим мужем.
Между мужчинами происходит молчаливый диалог.
- Захар Ярославович, добрый день! – к мужчинам подходит сестра. – Я Светлана, помните меня?
Врач прищуривается, смотрит на женщину.
- Вас забудешь! Светлана Аркадьевна, - улыбается… кажется, даже искренне. – Если бы вовремя не заметили, что с моей дочерью беда, то… - тяжело вдыхает.
- Как здоровье Аннушки?
- Отлично. Она балетом занимается, делает невероятные успехи, - мужчина не без гордости говорит про свою дочь.
- Рада слышать. А это, - Светлана обнимает меня, - Сестра моя. Не по-людски вы с ней поступаете…
- Так, сейчас подмога придет. Вставайте в очередь, кто первый в отделение хочет бесплатно прокатиться, - раздражающий голос перекрикивает всех.
Еще слышу Павла, Зою Ивановну. Все смешивается в гул. В глазах темнеет. Хватаюсь за руку Светланы, как за спасательный круг. Я не могу поехать с мужем, он уничтожит меня.
- Мы все заботимся о вашей сестре, о ее здоровье, физическом и моральном, - выдает докторишка, лицемерно улыбаясь.
Захар светловолосый, очень высокий, с длинным носом и впалыми скулами, глаза как у коршуна, цепкие, холодные, будто он выслеживает дичь, и если вцепится, то уже не отпустит.
- И я забочусь, Захар Ярославович, а Лере сейчас покой нужен. Не время ее тревожить. И я ведь тоже могу сходить кое-куда, кое-кому шепнуть на ушко, как обстоят дела у вас в больнице, - Светлана одаривает его доброжелательной улыбкой.
Врач бледнеет. Даже на шаг назад отступает.
- Не слушайте продажного участкового! У нас в квартире враг! Помогите соседушки! – кричит Павел.
- Я сейчас не посмотрю, что ты в коляске. Поедешь в отделение, и там тебя уму-разуму научат, - снова визгливый голос, который на мужской лишь отдаленно похож.
Дальше раздаются крики, удары, возгласы. Хочу посмотреть, но Светлана с силой прижимает меня к себе.
- Тише, моя милая. Все хорошо.
- И ты хочешь, чтобы в этом дурдоме осталась моя дочь? – Аришка продолжает плакать, материнское сердце разрывается.
- Дай, я ее успокою… - поднимаю заплаканные глаза на мужа, смотрю с мольбой.
- Едем домой, никто дочь у тебя не забирает. Лер, я понимаю много потрясений, но прекращай истерику.
В кухню врывается полная женщина со скалкой в руке. Впервые ее вижу, но вид у нее воинственный.
- Отдай ребенка матери, ущербный. Иначе ты живым не уйдешь! – размахивает своим оружием как мечом. – Пашу побили! И все из-за тебя ирод проклятый.
Врач с мужем отступают к окну.
- Захар Ярославович, так мне набрать Егора Федоровича? Попрошу его заглянуть к вам завтра. Его жена тоже у нас рожала, он мне услугу обещал, - голос Светланы, сама вежливость.
- Ром, отдай ей ребенка, - скрипя зубы, выдает врач.
- Чего? – муж смотрит на дочь и качает головой. – Аришка… нет… - целует дочь.
И парадокс… я не вижу лжи, наигранности в отношении дочери… Неужели он настолько хороший актер? Что в голове у моего мужа? Как его понять?
- Потом, Ром. Просто послушай меня, - шипит Захар.
- Быстро отдавай! Не то голыми руками дух испущу! – выкрикивает женщина со скалкой. – Один гнида уже огреб!
На ее слова в маленькую кухню с огромным трудом пролезает колобок в форме. Лысый с толстенными губами, пухлый мужичок маленького роста.
- Ты Ирка еще заплатишь! Муженька твоего уже мои ребята упаковали! А ты, - впивается свиными красными глазами в меня, - Мы еще с тобой непременно увидимся, - и сально, мерзко улыбается.
