Ещё сегодня утром я считала, что у нас с Гурским идеальный брак. Что мы любим друг друга, что мы счастливы…
Обида встаёт посреди горла комом.
Я в страшном сне не могла представить, что мне придётся смотреть на то, как какая-то мерзавка висит на шее моего мужчины. Но сейчас это происходит наяву.
Впрочем, отныне я не вправе называть Гурского своим мужчиной. Кем угодно, но точно не мужем и не отцом моего будущего ребёнка, о котором предатель никогда не узнает.
– Она у тебя всегда такая неразговорчивая, да? – продолжает свой моральный прессинг.
– Обычно болтает так, что не заткнёшь, – произносит Гурский с нескрываемой самодовольной ухмылочкой на лице.
Я думала, что за столько лет брака я выучила своего мужчину как облупленного. Однако всё иначе… Какой Гурский человек на самом деле, я не знала до последнего. Только сейчас он предстал передо мной в своём истинном обличии.
Не в силах выдавить из себя ни единого слова, просто стою и слушаю нелестные вещи, летящие в мой адрес.
– Мирочка, – нарочно коверкает моё имя, – ты почитала брачный договор? Ну как тебе последний пунктик?
Гурский моментально меняется в лице, смотрит на свою новую подружку с некоторым упрёком, но ничего не произносит. Кажется, Пётр немного расстроился, что сорвался «сюрприз», который он хотел устроить на нашу годовщину свадьбы.
– Ладно, – наконец произносит Гурский и переводит в мою сторону слегка печальный взгляд, – если все всё знают и всех всё устраивает, то пора расходиться.
– Согласна с тобой, любимый. Мирочка задержалась в гостях. Пусть уматывает. Чемоданы с моей одеждой уже ждут в машине, – приторно-сладким голосом щебечет Арина.
Сердце, исполнив кульбит, с болью ударяется об рёбра и уходит в пятки. Руки невольно начинают дрожать.
Гурский просто так возьмёт и выгонит меня из квартиры, которую мы покупали вместе? Выходит, что после стольких лет брака я остаюсь без крыши над головой?
Сжимаю кулаки с такой силой, что белеют костяшки. Сейчас я всё выскажу!
– Ну и урод же ты, Гурский! – грубые слова слетают с моих губ.
– Ха, какая смелая нашлась! – ухмыляется Арина.
– А я вообще не с тобой разговариваю! Будешь вякать, когда я к тебе обращусь! Поняла?! – пронзаю мерзавку тяжёлым взглядом, да так, что спесь с её надменного лица слетает по щелчку пальца.
– Петенька, не позволяй хамке так со мной разговаривать, – щебечет Гурскому на ухо.
– Арина, подожди, пожалуйста, на кухне, – отстраняется от своей подружки, – я как-нибудь без твоей помощи сумею разобраться со своей бывшей.
– Петруша? – пытается что-то возразить, но Гурский не даёт ей вставить и слова.
– На кухню я сказал! – произносит строгим голосом.
Арина самодовольно хмыкает и, широко размахивая бёдрами, скрывается за дверью.
Сердце в очередной раз пронзает боль. Мерзавка знает, где кухня, и легко ориентируется в нашей квартире. Выходит, Гурский не отказывал себе в удовольствии и приводил любовницу прямо в нашу супружескую постель…
– Кира, прости, я не хотел, чтобы всё закончилось именно так, – садится на пуфик и хватается за волосы.
– Да, родной, я знаю. Ты уже говорил, что всё должно было пройти более экологично, – нахожу в себе силы немного съязвить.
– Иди сюда, – переводит взгляд с пола на меня и жестом зовёт поближе, – пожалуйста. Ты не представляешь, как мне сейчас больно.
Ему больно? Ему? Не мне, об которую только что неоднократно вытерли ноги, а именно ему? Мерзавцу, который привёл в дом любовницу?
