Достаю из сумочку бумажный платочек и зеркальце. Тщательно вытираю размазавшуюся тушь под глазами и капли на лице.
Одно я знаю точно – без дочери я дышать не смогу. Она – это все что у меня есть. Более умного и милого ребенка я не знаю. Она - мое главное сокровище.
А Глеб… Он тоже в ней души не чает и любит Диану всем сердцем. И он ни за что не отдаст ее мне, а у меня не хватит сил с ним тягаться. Если дело дойдет до суда, то у меня вообще никаких шансов не будет. Глеб пойдет на все, чтобы оставить дочь у себя. И шантаж с угрозами будут самыми безобидными в списке его аргументов.
Не представляю, как дальше жить и к кому бежать за помощью. Хочется просто закрыть глаза и забыть все, что было. Но смогу ли я ему простить все это? И станут ли наши отношения, как прежде после этого?
Встаю из-за стола и будто во сне бреду к выходу из ресторана. На улице глубоко вдыхаю, пытаясь как можно больше кислорода запустить в легкие. Взглядом нахожу автомобиль Глеба. Мотор заведен, но она стоит на том же самом месте.
Я иду по парковке, прокручивая в мыслях сегодняшнее утро, слова Глеба и свои возможности. Мне остается буквально шагов пятнадцать до них, как автомобиль, мигнув задними фонарями, трогается с места и едет вперед.
12. Глава 12
Замираю на месте от шока. Первая реакция – закричать, замахать руками. Но становится как-то стыдно, жаль себя и одновременно с этим я злюсь.
Букет из чувств захватает меня вихрем, и я стою как вкопанная, глядя на удаляющийся автомобиль.
Поверить не могу!
Тут автомобиль останавливается и снова мигает задними фонарями.
Из открывшейся задней двери, появляется Диана.
- Мама-мама! – кричит дочь. – Ну ты чего так долго? Мы чуть было не уехали без тебя.
Снова проглатываю ком в горле и иду к машине.
- А мы уж думали ты решила все-таки одна уехать, - говорит Глеб с переднего сиденья, когда я сажусь внутрь. – Ты же так хотела.
- Я вышла следом за вами, - говорю я ему.
- Нет, - мотает головой он. – Мы тебя довольно долго ждали. Скажи спасибо Диане, это она тебя заметила и закричала. Так бы и уехали.
Такая злость накатывает на меня, что все остальные чувства отходят на второй план. Он ведь видел меня в зеркале заднего вида. Точно смотрел! А Миша, как водитель, вообще от него отрываться не должен. И он хочет меня заверить, что это только дочь меня заметила? Хотя, возможно, если бы она не закричала, они бы и не остановились.
- Мам, ну ты действительно долго была, - говорит дочь. – А я тебя во все глаза смотрела. Вот во все-во все.
Я прижимаю дочь к себе и глажу ее по голове. У меня ощущение, что Глеб издевается надо мной и от этого становится очень противно. Зачем он это делает? Какой-то внутренний механизм защиты? Я ничем не заслужила к себе такого отношения. Наоборот! Уж если кому и нужно так себя вести, так это мне.
Вообще-то не я накосячила, а он.
- Твое поведение не играет тебе на руку, Глеб, - становлюсь холодной как лед. – Если ты думаешь такими способами вернуть доверие к себе, то ты очень сильно ошибаешься.
- Да ну, - усмехается он. – А ты уверена, что я хочу его возвращать?
- А разве нет?
Оно оборачивается. Его глаза сверкают от возмущения.
- Я уже сказал тебе сегодня и не раз – я не должен ничего тебе доказывать, - говорит он. – Того что я УЖЕ сделал, достаточно с лихвой, чтобы не сомневаться во мне. Продолжать строить из себя обиженную и оскорбленную – глупо с твоей стороны. Я вообще не должен тебе ничего объяснять. За меня говорят мои дела.
