Она не узнает, мы всего раз! Ты сама ей трепала, что у нас секса нет месяц, разве не так? Зачем ей все сливала?
Все правда. Я на самом деле рассказывала Ане о наших проблемах. В чем моя вина? Кто не делится с подругами в нашем возрасте подробностями? Тем более у нее парень был. Он же гулял на нашей свадьбе, она с ним пришла.
Да, говорила. Мы дружили с горшков в садике. Наш тандем был неразлучным. Я не знала, что пойдет на предательство. Анька сама такие вещи рассказывала, что волосы шевелились, но я принимала ее такой, какая есть. Мне все равно что об Ане говорили другие.
- Разве сказанное послужило причиной, чтобы переспать с ней на нашей свадьбе? Ты что городишь? При чем тут разговоры?
- При том! Выбирай подруг нормально. Сколько тебя знаю все время с розовыми очками на глазах. Блажная идиотка.
Последнее предложение от него, что могу выдержать. Продолжать выяснение дальше не имеет смысла. Артем не слышит меня, а я его.
- Уходи! – падаю на кровать и бездумно неосторожно кладу руки на живот.
- Болит?
Соколов опускается рядом на колени и зажимает голову. Раскачивается и стонет сквозь сжатые зубы. Острая ненужная жалость вспарывает грудь. Дурак! Какой же дурак! Я все время тренировала ненависть, чтобы не поддаться чувству. Гнала от себя прошлое, давила любовь грязным сапогом. Втаптывала в пыль! А теперь сквозь треснувшую кожу пробивается острота.
- Ничего не болит. Проваливай.
- Лина, давай начнем все сначала. Умоляю тебя на коленях. Что мне сделать? Скажи. Любое испытание пройду. Все, что хочешь. Прости меня, пожалуйста. Все навалилось, – кается Артём. – Праздник, что мы не хотели. Нытье папаши, ор матери. В институте проблемы. Твоя беременность. Я не готов был стать отцом и только сейчас понял, как мне жаль нашего малыша. Я бы жизнь отдал, чтобы вернуть все назад. Прости меня. Прости-и-и.
Его исповедь для меня тяжела и страшна. Наконец, он говорит правду. И какой бы она не была это ничего не изменит. Я переживу свою убийственную любовь. Выживу. Ни я первая ни я последняя. У людей бывает и хуже. Главное, что дитя осталось во мне. И ему быть! Ребенок только мой и ничей больше.
- Уходи, Тём. Хватит. Не переубедишь.
- Я дам время, Лин. Два дня.
- Я любила тебя, Соколов, – сглатываю битое стекло в горле. Тугой колючий ком раздирает гортань и легкие. Сжимаю кулаки и глушу эмоции единым махом. Мне кажется, что взорвусь сейчас, но изо всех сил терплю. – А теперь нет. В один момент отрубило, – пальцы трясутся настолько сильно, что приходится спрятать руки за толстым свитером. – Я тебя ненавижу. Никогда в жизни не прощу.
- Лин, – дергается он, а мне ножом по венам шпарит. – Линочка!
- Нет! – только бы не плакать. Пожалуйста. Пожалуйста!!! – Нет!
- Подумай. Прошу не руби сгоряча.
Горько улыбаюсь. Неужели Соколов думает, что я изменю решение? Киваю ради того, чтобы ушел. Мне нужно остаться одной и подумать, что делать дальше.
Артём уходит. Не успевает за ним захлопнуться дверь, как в комнату входит взволнованная мама.
- Что ж ты над парнем-то изгаляешься?
Приподнимаюсь. Сажусь на кровати и устремляю на маму уставший взгляд. Опять начала.
- Ма, хватит.
- Дура ты, Линка. Ведь Артёмка хороший. Родители нормальные. Все у них есть. И квартира большая, и дача, и машина. На море каждый год ездят. Жадные, конечно, но ведь поэтому и денежки имеются. Они в отличие от нас не из последних выбивались-то. Пропади она пропадом Анька. Проститутка она, давно говорила. Пойди ей космы повыдери, да и успокойся. Да пригрози, если еще раз появится, то заявишь на нее.
