— Сходи подвигайся, — слегка наваливается на меня Захар.
— Не хочу.
И не умею. Как Ирина — уж точно. Она танцует рядом со столом, крутит восьмерки бедрами, то приподнимает подол своего платья, то наклоняется. Ира делает все, чтобы привлечь внимание Захара, но он смотрит на что угодно, только не на нее.
— Почему ты ничего не ешь? — своей вилкой поддевает мясную закуску Суворов и подносит к моему лицу.
— На диете, — обманываю я.
Как еще сформулировать Захару, что он бестактно ведет себя и нарушает мои личные границы?
Но всевышний, наверное, слышит мою скромную мольбу. Через какое-то время Суворов, наконец, встает из-за стола и уходит с друзьями, может быть, в курилку или просто поговорить в тишине.
В который раз достаю из сумки телефон. Без одной минуты одиннадцать. С облегчением выдыхаю. Я честно отсидела час и теперь, пользуясь отсутствием Захара, незаметно ретируюсь. Прихватив сумку, иду через зал, но меня вдруг хватает за локоть Ирина.
— Ты куда? — спрашивает она и крепче сжимает пальцы.
— Домой.
— Серьезно?
— Более чем. Ты веселись, Ир, а я устала.
Она расплывается в довольной улыбке.
— Ну и проваливай… Демидова.
С огромной радостью. Ускоряю шаг, но в дверях сталкиваюсь с Суворовым.
— Далеко собралась? — спрашивает.
И, судя по его помрачневшему взгляду, он недоволен, что я хочу покинуть кафе. Интуиция подсказывает, что лучше не признаваться. Разгоряченный Захар меня вряд ли сейчас отпустит.
— Позвонить.
— Мужу? — напирает Суворов.
Его настроение пугает. В голове действительно возникает мысль наплевать на гордость, измену, Кристину и позвонить Тимофею. Попросить, чтобы он забрал меня…
Трек в кафе меняется на медленный. Захар по-хозяйски обхватывает мою талию и тянет обратно.
— Я же сказала, что не хочу танцевать! — возмущаюсь.
Но он будто не слышит. Тискает, сдавливает всю меня сильными руками.
— Катя-Катя…
— Захар Олегович, прошу!
Он опускает голову и вдыхает аромат моих волос. Проникает ладонями под мой расстегнутый пиджак, ощупывает поясницу, скользит выше и задерживается на груди, сжимает.
— Какие упругие и аккуратные, — хрипит мне на ухо. — Как персики.
Взвинчиваюсь. Перед глазами темнеет. Становится очень неприятно. Прямо нестерпимо. И я забываю, где нахожусь и с кем. Такого раньше я не испытывала, да и ситуаций таких не было. Разозлившись, я замахиваюсь и обжигаю лицо Суворова пощечиной.
— Мерзавец!
Он замирает от шока, я тоже не шевелюсь, с запозданием осознавая, что только что натворила. Кажется, вместе с нами останавливается время и стихает музыка. Мое сердце гулко бьется о ребра.
Не знаю, больно ли было Суворову, но на его лице, исказившимся от злости, остался красный след на коже. А моя ладонь сильно горит, так что хочется погрузить ее в ледяную воду.
Захар отмирает первым и растерянно оглядывает гостей, ставших свидетелями пощечины, а затем хмурится. Убирает от меня одну руку, а другой крепко берет за блузку и сжимает ее в кулаке. Шелковая ткань натягивает так сильно, что не выдерживает и трещит. От блузки отрываются несколько перламутровых пуговиц и отлетают на пол.
— Рамсы попутала? — рычит Суворов.
А я застываю. Все тело будто онемело. Меня затрясло. Я не хотела бить босса и как-то унижать его на глазах гостей, но выбора мне Захар не оставил.
Его глаза наливаются кровью от ярости, а мне вздохнуть страшно.
— Захар, хватит! — раздается позади голос Давида. — Отпусти девчонку.
