Он глянул на меня и замолчал.
– Разрешите, Виктор Павлович? – Спросил я, подняв руку, и, увидев кивок, продолжил. – Мы так рассчитали маршрут, что войдём в запретную зону только на последнем этапе, у полигона. А можем и не входить. Обозначим флажками проход и всё.
Грушник хмуро посмотрел на меня и хмыкнул.
– Рассчитали маршрут они… Каким образом? Это надо ножками протопать… Да и не всё то что открыто – открыто, а сигналов не поступало.
– Мы рассчитали. С нами же будет ваш наблюдатель? Ну вот и всё… – Закончил я, увидев кивок. – Это же у нас просто поход.
Я пожал плечами.
– Вот видите, Николай Васильевич. Просто поход.
– По местам боевой и трудовой славы, млять.
– Товарищ полковник, – укоризненно протянул Ломакин.
– Извините, товарищ первый… Да где я им наблюдателя найду? – Вспылил он.
– А вы из Халулая кого-нибудь…
– Чего?! – Выпялился на меня грушник. – Какого халулая?
– Спецназа ТОФ, – проговорил я «наивно».
– Как-к-кого спецназа ТОФ? – Подавился он и закашлялся.
– В Джигите который… На русском.
Павел Николаевич тихо засмеялся, а Ломакин громко, чуть согнувшись и уперев ладони в колени.
– О-хо-хо, о-хо-хо! Вот уел он вас, разведчиков-контрразведчиков.
– Ты откуда знаешь про это?! – Воскликнул полковник.
– Пацаны говорили. В школе.
– Пацаны… В школе! А-ха-ха! – Продолжал смеяться начальник крайкома.
Полковник посмотрел на Ломакина и с тоской произнёс:
– Да как же я кого-нибудь из них дам?! Они же… Законспирированы…
– А-а-а! Не могу больше! – Чуть не плакал Виктор Павлович. – Идите все…
Все встали и уже на выходе я услышал смеющийся голос секретаря райкома:
– Вас можно-то одного оставить, Виктор Павлович?
Ломакин закашлялся и замахал на Чернышова руками.
Бежали мы ровно, перерывами переходя на шаг. Маршрут я, действительно выбрал аховый. За три дня можно и в хабаровский край уйти, при желании. Но мы без транспорта, на своих двоих, однако километров двадцать планировали делать.
Я раздал командирам групп кроки, и наблюдатель насторожился.
– А что это… Они другими маршрутами пойдут? Так не договаривались…
– Пойдём караваном, но у каждой группы привал будет в своём месте и в своё время. И закладки у всех разные. Соревнование вроде… Кто больше соберёт вымпелов? Но на контрольных точках все собираются в контрольное время. Если кто потеряется на каком-то этапе, мы идём искать.
– Кто не спрятался, я не виноват, – пробурчал майор. Имени его мы не знали. – Хороший у вас камуфляж. Где взяли?
– Сшили, – просто сказал я. – Все готовы? Первый – пошёл!
Мы крутились по сопкам и распадкам, собирая вымпелы и клещей. Костюм «работал» отлично и насекомые собирались в манжетах на ногах, руках, поясе. Мошка и капельки тумана собирались на сетке накомарника капюшона. Жарко не было. Наступало сырое приморское лето. Но брезентуха, она и есть брезентуха, и потели мы изрядно. Тепло выходило через те же манжеты, в которых я вставил сетчатые «окошки». Костюм работал.
С обувью мы тоже немного «помутили», нашив на кеды двадцатисантиметровые брезентовые «краги» и намотав на них обмотки. Чтобы обувь держала голеностоп. Так мы делали, наращивая обычные коньки кожей и войлоком.
Этим СССР и был хорош, на мой взгляд. Хочешь лучше – сделай сам. Ии мы делали. Делали клюшки с гнутым пером, оклеенным стеклотканью с эпокситной смолой, шили спортивную форму. Я сшил себе сам свои первые самбовки из дермантина. Не было страха ни перед какими преградами. Папа с дядькой домик на даче сложили из спиленных на участке лип за одну зиму, распустив их на горбыли и доски. Вот такой был советский человек. Человек труда.
