– Тут такое дело, Сергеич, – не стал я вилять (Коля Бес хоть и старый знакомец, но человек резкий, когда базар за дела идет). – Просьба к тебе есть. Надо сделать так, чтобы одного конкретного пассажира со мной на этап забили. Нужен он мне, Бес, сделай доброе дело.
– За добрыми делами в собес обращайся или в церковь, – снова хохотнул Бес, – я что тебе, Мать Тереза?
– Колян, я тебя часто прошу о чем-то? – гнул я свое.
– Да ладно, ты чего, Пастор, шуток не понимаешь? Сделаем, какой базар? Что за пассажир-то хоть, красивый, булки упругие? – вновь в трубке раздался хриплый смех. Не иначе, дунули они там неслабо, раз обычно скучного Беса на «ха-ха» пробило.
– Дурак ты старый, Колян, – это я ему ответку за «старого хрыча» кинул. – Знаешь же, что я не по этому делу, я баб люблю. А человечек этот первоход, еще неизвестно как жить будет, но я его хочу к себе приблизить. Нравится он мне, понял?
– Да понял, понял. Сделаю, если у ментов на него своих планов нет. Щас трубку Бобру передам, продиктуй ему данные на чела. У тебя, кстати, как там, общак собираешь, скопилось чего?
– Собираем, как положено, можешь гонца засылать.
– Это хорошо, ну, бывай, Пастор! Только я тебя прошу, еще хотя бы пару месяцев побудь здесь, я договорюсь! На кичу Паша Моторист заехал, ну, ты его знаешь. Долго мурыжить его не будут, там гоп-стоп обычный, я его сразу после суда в твою хату определю, он тебя подменит. Договорились?
– Лады, – буркнул я. – Давай Бобра.
Продиктовав данные Сурка Бобру (вот, блин, зоопарк собрался!), я вышел на продол и отдал телефон пупкарю, топтавшемуся невдалеке.
– Ну, чё, в хату? – спросил тот.
– Ага, к бабам в хату давай! – кивнул я.
– Ты чего, Пастор, – опешил тот. – К каким бабам? Я не могу!
Я только головой покачал – наберут дебилов без чувства юмора.
Родители назвали меня Андреем, по паспорту – Андрей Николаевич Пастор. Вот такая мне интересная фамилия (с ударением на первый слог) от предков по отцовской линии досталась, что и погоняло никакого не надо. Так и повелось, что иначе меня, почитай, никто из школьных, а потом и из тюремных друзей не называл. Кто не в курсе, так и думал, что погоняло, а мне какая разница? Возможно, и был кто из моих дальних предков церковного сословия, но информация об этом затерялась в веках, родословий в нашей семье вести не принято было. Одно время я и сам думал поискать, нет ли у меня среди предков кого из иностранцев (у них же там попов пасторами зовут вроде?), но никаких следов найти не сумел, да и плюнул. Нормальная такая фамилия, вроде как даже с некой претензией, не пойми, правда, на что. Но девчонкам, помню, нравилось, некоторые к себе даже примерять пытались. Только вот ничего не вышло у них, семью я так и не создал.
Жил как все в те советские времена, пока первая ласточка будущей судьбы не торкнулась в мое окошко, ха-ха. Есть у меня талант к стихам, рано, классе во втором проснувшийся, а с приходом любви первой – расцветший. И сейчас еще иногда стишки кропаю, но с годами все реже. Вот, думаю, за прозу взяться, жизнь свою описать, но пока никак подступиться не могу.
А тогда, в далеком 1979 году как раз восьмилетку я закончил. Учился я вначале даже совсем неплохо, но уже классе в седьмом стал на противоположный пол заглядываться. Пошли свидания, прогулки под ручку, поцелуйчики в подъездах и прочее по списку. Ну и заодно, как считала моя мама, связался с плохой компанией. Ну, как плохой? Обычные мы ребята были, шебутные, конечно. Винишком стали баловаться, курить – взрослыми хотелось выглядеть и крутыми в глазах наших «боевых подруг» – девочек из нашей компании.
