– Я никогда не приходила вовремя на лекции Альфреда, – с шипением вскрикнула я, переключая внимание на себя.
Расчёсывая ноготками темно-русые волосы, я вернулась к воспоминанию произошедшего перед лекцией и этого самодовольного нарцисса, из-за которого мне придётся скоро уходить в хранилище книг. От одного воспоминания я тихо фыркнула, приподняв верхнюю губу в раздражении.
– Мне иногда кажется, что даже если я буду молчать, он разразиться суровым криком и потребует молчать тише! – со смехом сказала я, вновь вспоминая фигуру учителя.
Все присутствующие, кроме Ванессы сделали маленькие глотки.
– Я никогда не была влюблена в девушку. В общем в… существо одного пола? – Ванесса так и не решилась сказать «человека».
В момент лица собеседников искорёжились в гримасе раздражения. Мой взор переместился на парочку, находившуюся рядом.
Рональд взял Мэнди за руку, однако брюнетка откинула её и вышла из комнаты. Резкий удар мрамора звучал приглашением. Пришлось последовать за ней, не взирая на ошеломлённый взгляд рыжей Номерной.
Нашла подругу, сидящую на плоской возвышенности, вдали от комнаты. Не решаясь подойти, я встала за спиной подруги, прожигая тонкую кожу брюнетки. Мэнди, в соответствующей манере сделала сама первый шаг, показывая ладонью на площадь рядом. Два глухих удара коготков простучали в замедленном режиме. Я выполнила эту просьбу.
– Её звали Моника, – прошептала Мэнди, как только моё тело соприкоснулось с хладной поверхностью камня. – То бежевое платье принадлежит ей, – перед глазами пронеслась сетчатая ткань.
«Никак не решалась выкинуть. Но раз тебе оно так нравится, можешь забрать себе»
Сколько чувств было в этой фразе, внешне лишённой эмоций.
– Мы с раннего детства находились рядом. Наши родители пересекались по работе, а мы подружились. Проводили всё свободное время рядом, – тихий смех, подавляющий грусть. – Когда выросли, то стали соседками по комнате в этой школе. Именно тогда я поняла, что испытываю к ней не только дружескую симпатию. Светлые зовут это небесной отрадой, Тёмные адской мукой, а вы, люди, любовью. Вероятно, она и привила мне эту заинтересованность к земным увлечениям, – хмыкнув, девушка продолжила. – Я призналась в своих чувствах Монике, и она ответила мне взаимностью. Нашим отношениям многие завидовали, пусть мы были совершенно разные. Мы тусовались на всех вечеринках, в самом изысканном обществе. Я была счастлива, мне никто не был так нужен, как она. Но тогда случилось это…
Голос Мэнди задрожал, и я заключила её в объятия в надежде успокоить, однако она нашла в себе силы продолжить.
– Тебе уже говорили, что нас можно убить, как и человека, только это сложнее. Она была азартна. И однажды упала с каменной плиты в туман, – слёзы вышли из глаз моей подруги, но та умело их стёрла, показывая, что ничего не произошло.
Наступила неловкая пауза.
– Глупая смерть. Именно поэтому я терпеть не могу плиты и передвигаюсь через свой навык перемещение посредством разума, – Мэнди сделала длительную паузу, прижавшись ко мне, и прошептала, боясь спугнуть тишину. – Прошло очень много времени, многие её уже не помнят или делают вид, чтобы не разбередить старую рану. Не знаю. Я не могла смотреть на девушек, даже с целью привычного всем общения. У меня вечно перед глазами стоял образ моей Моники в бежевом платье, которое окутано ароматом свежих тюльпанов. Поэтому все мои друзья – парни.
