«-На сегодня можно ограничиться достигнутым», — думала я. — «А завтра будет видно, куда двигаться дальше. Ведь кому-то же обязательно нужны квалифицированные специалисты и трудолюбивые работники. И я найду таких нуждающихся, во что бы то ни стало».
Мне вспомнилась моя прежняя работа. В этот яд, выпитый некогда, моя предательская память добавляла всё больше мёда.
Теперь я с удовольствием вспомнила своих бывших сослуживцев и почувствовала, что хочу их видеть.
Но работать с генеральным директором Биркиным я бы больше не смогла, даже если бы он даже предложил мне самую высокую должность. Моя душа это категорически не принимала.
Вспоминая его методы руководства, я немного погуляла в сквере, который занимал центральную часть площади. Постояла возле парапета моста, полюбовалась сверху панорамой города и нашла примерное местоположение своего дома.
Мысль о доме пробудила чувство голода, и я поняла, что хочу Ираидиного борща с мясом, с зеленью и со сметаной. Горячего. Да и подъехавший Андрей Иванович выразил аналогичное желание. Домой мы доехали, установив местный рекорд скорости.
Ароматы фирменного обеда Ираиды не долго искушали мою изголодавшуюся плоть. Быстренько переодевшись в мягкую пижаму и вязаные носочки, я воздала должное борщу и переместилась в кресло-качалку в ожидании, когда в желудке освободиться хоть немного места для кофе и десерта.
«В бананово-лимонном Сингапуре — пуре — пуре…», — нежась, напевала я.
— Ну, что, нашла? — прервал мои грёзы Михаил, этот совершенно прозаический человек, непонятно за что удостоившийся статуса моего супруга.
— Что именно? — уточнила я.
— Да работу же, работу! Ты ведь работу ездила искать? — не унимался он.
— Нашла, — равнодушно ответила я.
— Какую? Где? — приставал он.
— Сюрприз будет. Завтра всё узнаешь, — я уже совсем укачала себя в кресле, и мои глаза закрылись. «Приставала» сходил в спальню, принёс тёплый плед из верблюжьей шерсти и заботливо укрыл меня. Сто пудов — сейчас он побежит пытать Андрея Ивановича о том, где мы были, да как, да что — и так далее.
А потом уткнётся в экран монитора и просидит как пень до самого вечера.
Мой жесткий неокритицизм в отношении супруга проистекал ещё и из того обстоятельства, что благоверный вот уже несколько месяцев безбожно обманывал меня в карточной игре. И я не всегда понимала — каким образом.
Своё негодование я выражала холодностью в обращении, а также в форме справедливой критики его мировосприятия, привычек и образа жизни в целом. Хотя раньше подобные демарши мне были крайне не свойственны. Но он меня здорово доставал своим жульничеством. Кто бы мог об этом сухаре и педанте подумать такое?
Меня пробудил тонкий пронзительный свист, в котором было что-то смутно знакомое.
Пытаясь вспомнить, что же это такое, я настойчиво, но безуспешно вырывалась из пучины сна. Помог мне Михаил:
— Да возьми ты, Христа ради, свой сотовый. Тебе звонят. И отключи этот жуткий звонок. Свихнуться можно от этого свиста мин. Я скоро здесь траншею начну рыть. Прямо в комнате. Неужели нельзя подобрать что-нибудь мелодичное? — нудел он.
— На вас не угодишь, сударь. То вам мой музыкальный вкус кажется примитивным. А то и немузыкальные пассажи раздражают. Мне лично такой звонок нравится — сразу мобилизует внимание и включает в дело, — вполне резонно заметила я, утихомиривая свой «Nokia», который не только безумно свистел и вибрировал, но и ритмично сигнализировал светящейся панелью. Маленький, а столько шума. Он мне нравился.
