Изумрудные глаза - страница 2

Но волк и не собирался нападать, дойдя до крыльца, он разжал челюсти, выпуская добычу изо рта, затем внимательно посмотрел на Николая Степановича, и в мгновение скрылся за деревьями.

Мужчина стоял все это время с закрытыми глазами, боясь открыть их и увидеть клыки зверя над своим лицом. Однако ж, через несколько минут, он набрался смелости и приоткрыл их. Волка нигде не было. На крыльце что-то лежало.

– Надо же! – радостно и одновременно шокировано вскрикнул мужчина, – да это же заяц! Вот это волчья благодарность. А я-то старый дурень, думал, что он меня сожрать решил. А потом еще громче прибавил, – Спасибо тебе, волк! – мужчина поднял за уши мертвого зверька, тот оказался тяжелее, чем казался на первый взгляд. – Приходи каждое утро, – продолжал кричать мужчина, радостно тряся зайцем у головы, – я буду оставлять на крыльце для тебя угощение.

И Николай Степанович сдержал свое слово, Каждое утро он оставлял что-то для своего лесного знакомого. Конечно, кормить каждый день волка куриными тушками или мясом он был не в состоянии, но миску каши, или супа он оставлял исправно, не забывая иногда баловать и мясцом. Волк тоже не ограничился одним зайцем. Несколько раз в месяц, он оставлял на крыльце кроликов, зайцев, весной приносил бобров, в общем, установились между ними, своего рода приятельские отношения. Однако волк предпочел больше на глаза не показываться, а принимать угощение и приносить дичь тайком.

Вернувшись в дом, Николай Степанович подкинул дров в печь, разделся, приготовил себе травяной чай собственного сбора и, наслаждаясь, горячим ароматным напитком, задумался вслух:

Надо завтра выбираться. Иначе зиму не протяну. Зерна надо, овса. Сено, благо, заготовили вдоволь. Продуктов надо. Черт с ней с колбасой, все равно после разморозки на вкус она напоминает водоросли с хлебом. А вот крупы, муку, соль, сахар, масло…это надо. – После небольшой паузы, он добавил, – Да! Решено! Завтра запрягаю Ветра, и еду. Нельзя более тянуть. Снегопады начались. Дальше хуже будет. А ведь только начало декабря. Филипп, – обратился он к черному коту, мирно спящему на диванчике, – ты завтра остаешься за главного! Никого без меня не пускать, и с чужими разговоры не разговаривать.

Он рассмеялся над своими словами, прекрасно понимая, как глупо они звучат. За четыре с лишним года, его проживания здесь, к нему заезжали пару раз в год только охотники, да несколько раз заблудившиеся деревенские грибники. А однажды, пять подростков, прослышав от старших о мистическом доме в лесу, намеренно набредали на него. Но увидев самый обыкновенный дом с самыми обыкновенными пристройками, поговорив с самым обыкновенным мужичком отшельником, тут же теряли к этому месту всякий интерес.

И все же, дом этот был если и обыкновенным, то история его не могла не привлекать. Когда Николай Степанович уставший и голодный обнаружил этот дом, радости его не было предела. Еще бы, дом посреди леса. Не сторожка лесника, не охотничий домик, а настоящая русская изба! Забор, обнесенный вокруг дома и построек, покосился от времени, кое-где и вовсе отсутствовал. Небольшой огород, видневшийся из-за разваливающегося дровяника, манил голодный взгляд путника. Из сарая доносились вопли скотины, казалось, что животных несколько дней не кормили и не давали воды.

Дверь дома оказалась открытой, мужчина постучался. Не дождавшись ответа, ступил на порог без приглашения.