Я, молча, лежала на кровати и, глядя в потолок, подбрасывала мячик, сделанный из нескольких сотен резинок для банкнот.
– Он такой лапочка! Не могу поверить, что ты до последнего не знала, что обнимаешься с самим Домом! – Продолжала трещать подруга, время от времени брызгая на меня и на себя из пуливизатора для полива растений.
– Я не обнималась, Грэйси. – В миллионный раз повторила я. – Я держалась за него, чтобы не улететь с этого вонючего байка.
Подруга что-то пробурчала себе под нос и с недовольством пшикнула водой в потолок, орошая нас россыпью мелких капелек, что моментально подарили чувство прохлады на моем лице.
– Господи, и почему только я не осталась стоять на месте! – Сетовала Патаки, пока я, запуская пальцы под резинки, не принялась вспоминать тот вечер, где скорость, запах резины и кожи, слились в одно единственное воспоминание об умиротворении и близости с человеком, который против моего желания запал в мои мысли сильнее, чем мне того хотелось бы.
И вероятно забыть о нем было бы проще простого, если бы Грэйси по миллиону раз на день не залазила на его страницу, не лайкала его фото и не комментировала каждую свою мысль или идею, заставляя меня вновь и вновь вспоминать голос и ощущения близости с Домиником.
– О! Мой! Бог! – Резко подскочив с пола, завизжала Грэйси, изображая танец галопом, уставившись при этом в дисплей своего мобильно.
– Что опять? – С насмешкой закатила я глаза в потолок. – Доминик выставил свое фото с котиком? Дом чистит зубы? Пошел в туалет? Или вновь выставил свое фото без футболки?
Говоря все это, я стыдливо понимала, что не отказалась бы взглянуть на любой из этих постов, просто ради того, чтобы вновь посмотреть на мужчину, который раздражал меня тем, что он мне нравился. И хотя я всячески порицала в Патаки ее маниакальное пристрастие зависать на странице Дома, сама я робко и тайно делала то же самое.
– Они мне ответили! – Провизжала подруга, тряся перед моим лицом телефоном.
– Ответил кто, Грэйс?! – Отталкивая в смехе мобильный, спросила я.
– Организаторы шоу каскадёров! – Падая рядом со мной на кровать, ответила подруга.
– Что? Зачем ты им писала? – С каким-то трепетом ужаса и надежды, спросила я.
– Чш! – Выставив в мою сторону руку, призвала меня к тишине Патаки, – Слушай! – Она с счастливыми глазами уставилась на телефон и принялась читать. – Привет, Грэйси. Рады, что вам понравилось наше шоу, а так же благодарны за проявленный интерес к имеющимся вакансиям…
– Что?! Господи, Грэйс, какие вакансии?! – В ужасе подскочила я с кровати и вырвала из рук Патаки телефон. – Бла-бла-бла… Мы рады предложить вам работу на территории шоу, в качестве продавца охладительных напитков и попкорна. Если вы готовы обсудить свою кандидатуру на данную должность, просим прийти вас на место проведения шоу завтра с 7 до 8 утра.
Я в онемении стояла и смотрела на дисплей, недоумевая, как моей подруге вообще пришла в голову эта мысль.
– Ты же не пойдешь? – В ужасе осознания, что я останусь одна на автомойке, спросила я.
– Конечно, пойду! – Забирая себе телефон с улыбкой, что вот-вот могла разорвать ее лицо, сказала девушка. – Это мой шанс! Ты же знаешь, если я чего-то захочу, я из кожи вон вылезу, но попытаюсь добиться этого!
Я сверлила взглядом счастливую Патаки, которая вызывала у меня некоторое чувство зависти. И, безусловно, оно не было связано только с ее решением написать организаторам. Это чувство зависти было вызвано ее знанием себя и своих желаний. В то время как Патаки стремилась поступить на бухгалтера в местный университет, класса так седьмого, я совершенно не понимала чего хочу. Не знала, кем мне быть, кто я есть и, признаться, не была до конца уверена в том, что вообще соображала, как устроена эта жизнь и что в ней должна делать я?
