– Сказал что-то про мясо и ушел.
– О! Готовься, тебя ждет еще много еды, которую ты в жизни не пробовал.
– Ну, я могу представить, насколько оно будет вкуснее синтезированного, – фыркнул Хаук. – Хотя мясо тварей тоже неплохое.
– Мясо тварей жесткое и пресное. У лесных вкус еще куда ни шло, потому они вроде как деликатес. А то, что ты ел… Сам поймешь, в общем. Не заговаривай мне зубы и отвечай на вопрос.
– Даже не думал, – смущенно буркнул Хаук, понимая, как выглядел со стороны его интерес. Да и взгляд Джея уже начал тяжелеть. Учитель хоть и пытался поначалу не давить, а ответа один фиг требовал. Прямого и честного, как же иначе.
Что же. Хаук будет говорить прямо и честно. Только вовсе не потому, что острый пронзительный взгляд не оставил ему выбора.
– Я… Что мне теперь делать?
– О чем ты?
– Ну… Дэрри сказал, ты тут на полгода. Сказал, что чтобы тебе помочь, одного часа точно мало. Сказал, что вытащит тебя… – Джей фыркнул и отвернулся. Да уж точно его гордости не нравится слушать такое, еще и от ученика. Но Хаук продолжил, невольно понизив голос: – Дэрри сделает все, чтобы вытащить тебя. И Лиза эта, и мелкая тут, и… Я лишний. Больше не нужен. Чужак.
Джей снова смотрел на него – внимательно и удивленно, – но Хаук не выдержал, окончательно сбился и опустил глаза. Сказать это оказалось сложнее, чем просто думать. А учитель только добил:
– Это всё?
– Ну… – пришлось сглотнуть и даже чуть кашлянуть, чтобы вернуть в голос хотя бы тень обычной уверенности: – Я просто подумал, что дальше делать, какую искать работу, ну… выходит, я не «внешний» и не городской. Не знаю, что будет потом, но эти полгода как-то надо тянуть? Конечно, на какую-то работу типа мусорщика меня наверняка возьмут, может, и высотником куда возьмут, но один черт: опять будут смотреть и коситься, будто у меня своего места в мире нет. И ведь его действительно нет. Опять.
– Ага. Ну, штаны переодень на свои и сапоги тоже. Майку можешь оставить. И пошли.
– Куда?
– Покажу тебе «твое место».
– Куда? – настойчивее повторил Хаук, но почти сразу сдался и подчинился. Он думал, что от этого разговора станет легче, а в итоге на душе ныло и скрипело, будто сердце подменили старой, десяток лет не видевшей смазки машиной.
Одевался он медленно. Впервые под взглядом Джея Хауку было настолько неуютно, что даже в штанину попал только с третьего раза. Запоздало дошло, что учитель, похоже, сильно обиделся. Хоть и молчит. Но на что обижаться – тоже неясно. Хаук же просто сказал правду. Даже такой человек, как Джереми Расселл – именно такой в первую очередь – должен понимать, что все люди разные. И чтобы «друг моего друга» стал другом, должно пройти время. Так просто ничего не бывает. Люди… Люди сложнее. И сказать «будешь мне внуком» маловато, чтобы сделать подобную связь. Тем более, когда все мысли о том, как спасти сына.
Одежда наконец сдалась, и Хаук застегнул последнюю заклепку на привычных ботинках. Джей по-прежнему молчал, не торопил, даже перестал давить своим взглядом и только кивнул в сторону двери, когда Хаук сказал, что готов. Пропустил вперед, выловил откуда-то ключ, запер на два оборота… Хаук зачем-то следил за каждой мелочью, зачем-то старался впитать и запомнить все, что привлечет внимание, но в голове все равно клубился какой-то странный туман. Мысли забились ватой, ворочались неохотно. И единственное, что в Хауке сейчас было живо, пришедшие непонятно откуда робость и страх.
