– Знала. Только увидеть своими глазами – это не то же самое.
– Что? Передумала в элесты подаваться из-за стеснительности? – улыбнулась Лиля, тыкая Наташу в плечо. – Да. Такое видео в сеть не выкладывают! Я считаю, зря.
– Правильно, что не выкладывают. Хоть элестам всё равно, а вот их родственникам будет неприятно, что на их жён, сыновей, матерей может любоваться любой желающий. Твоя мать не обрадуется, если сосед ее – дядя Григорий, будет тебя в неглиже в сети разглядывать.
– Ты права, Наташа. Смотри, их уже трое в душе. Глеб трет спину Диане, а Диана намыливает Генриха. Ты не в курсе, но это очень хороший показатель слаженности. Это дает уверенность в стабильности стилла.
Сергей привел пожилую даму, которая сама начала вяло раздеваться.
Лиля прочитала в планшете:
– Это Ксения Георгиевна Маркова. О, она рекордсменка! Она застиллилась с шестьсот сороковой попытки. В семьдесят пять лет стала активистом «Антипальмы» и научилась рисовать. Это всё для увеличения вероятности застилливания. Видишь, она сделала всё что могла, и у нее получилось!
Наташа недовольно хмыкнула и с завистью произнесла:
– Повезло.
«Активисты “Антипальмы” застилливаются на семь процентов чаще, не прошедших обучение людей. Умеющие рисовать – на пять процентов. Всего двенадцать процентов. Это так мало! Что из-за этого шум поднимают? Я тоже стану элестом. И без повышения шансов. Только чуть позже. Схожу еще на пару десятков встреч. Делов-то!»
И тут Наташа вспомнила о моратории. И в голове у нее мелькнула неприятная мысль, что возможно, именно этих двенадцати процентов ей и не хватило для инициации: «Лилька специально мне это рассказала. Теперь мозги будет промывать повышением шансов. А я-то знаю, что инициация – это случайность».
Она завертелась на стуле и уже собралась встать в выйти в коридор, чтобы подумать в одиночестве, но Лиля взяла ее за руку и тихо сказала:
– Не дергайся. Я с тобой. Всё уладится – верь мне.
Наташа чувствовала, что подруга смотрит на нее, но встречаться взглядом с ней не хотелось. Она дернула рукой, пытаясь освободиться, но Лиля держала крепко.
– Пусти. Я сама.
– Я с тобой.
– Отстань, – зашипела Наташа и выдернула руку.
Неожиданно Лилю загородил сотрудник в белом. На его лице от доброжелательной былой улыбки не осталось и следа. Наташа испуганно пискнула.
Лиля тихо приказала:
– Отставить. Опасности нет. Мы просто беседуем.
Телохранитель отошел на пару метров и замер, не спуская глаз с Наташи.
Лиля погладила подругу по голове, приговаривая:
– Всё хорошо. Это у моих бывших работников старая прошивка срабатывает. Пока не поставят прошивку на своих элестов, будут по-прежнему беречь меня, охраняя, как золотое яичко, и бояться, что я разобьюсь. Пора тебе привыкнуть.
– Пора. Только мне не привыкается что-то, – буркнула Наташа, показыв язык, отвернувшемуся на секунду охраннику.
Лиля хихикнула и кивнула в сторону экрана, где все десять элементов стилла-1476 стояли под струями воды. Надо было всматриваться, чтобы разобрать происходящее в сплетении рук и ног. Мылись не люди, а стилл из десяти элементов. Он мыл себя и не разбирал, чьей рукой чьё тело моет.
Наташе от просмотра этой картины стало дурно. Она не понимала, почему закружилась голова, почему она так часто задышала. Может, от неестественности происходящего? Может быть, от монотонной синхронности движений двадцати рук или от обилия обнаженных тел?
