На ногах у Алены красовались туфли на таком высоком каблуке, что Инге делалось страшно за подругу. Бесспорно, туфли были волшебно хороши. Сшитые из десятков крохотных «крылышек» чудесной желтой кожи, они плотно обхватывали ногу Алены, делая ее еще стройнее, а щиколотку – тоньше. В таких туфлях можно было пройтись по ковровой дорожке, эффектно прошагать по блестящему мрамору – от барной стойки до своего столика. Но нечего было даже думать о том, чтобы долгое время гулять в них просто по городу.
– Ты ведь назад рвешься? Сама хочешь преступника найти?
– Знаю я этих детективов, – проворчала в ответ Алена. – Деньги возьмут, а работать не станут. Или станут, но не в полную силу. Недаром ведь говорят: хочешь, чтобы дело было сделано хорошо, сделай его сам. Ты как? Со мной?
– Я не против нового расследования. Но с чего мы начнем?
– Сначала выясним все о личности этой Ульяны.
Алена считала покойницу аферисткой. А за каждой аферисткой всегда тянется целый шлейф преступлений и обманов. За некоторые из них могут и убить.
– Сейчас меня больше смущает ребенок. Как преступник смог вынести его из дома незаметно?
– Младенец крохотный. Если он спал, его можно было спрятать под одеждой.
– Зимой – да. Но сейчас лето. Таких балахонов, чтобы под ним поместился ребенок, никто не носит.
– Детская сумка и переноска остались в квартире.
– Значит, ребенка несли на руках. И кто-то мог это видеть.
Выходит, Ваня рано отговорил их от обхода соседей. Но по крайней мере, теперь подруги знали, о чем им нужно спрашивать.
– Будем искать человека с ребенком на руках. Если это был чужак, его должны были заметить.
Смерть Ульяны произошла после трех часов дня. Возможно, ближе к вечеру. Но уже к ночи Ульяна была мертва. Так сказал эксперт, занимающийся осмотром тела.
Значит, подруг интересовала вторая половина позавчерашнего дня и вечер того же дня.
Вернувшись в подъезд, где произошла трагедия, девушки начали планомерный обход квартир. К сожалению, люди отвечали им неохотно. Леонида Владимировича тут откровенно не любили, его смерть многие восприняли как своего рода избавление. А Ульяну они считали ловкой мошенницей.
– Сначала-то она нам всем родственницей представлялась. Мол, ухаживает за пожилым дедушкой. А как старик помер, так мы все и узнали, что квартира теперь принадлежит Ульяне и ее ребенку, на правах жены и сына.
– И хорошо она за господином Рябчиковым ухаживала?
– Да как сказать… Появлялась регулярно. Жила даже, я слышал, у него в квартире. Сумки какие-то таскала, но не скажу, чтобы часто. Тем не менее старик с ней расписался, чтобы у девчонки проблем с получением наследства не возникло.
– А ребенок?
– А что ребенок? Небось нагуляла от кого-то, а старик грех ее прикрыл. Сам-то дед Лёня до женского полу особо охоч не был.
Это же самое подтверждали и остальные жильцы:
– Баб к себе он никогда не водил.
– Ульяна – единственная женщина, которая рядом с ним появилась. Поэтому мы ее долгое время родственницей и считали.
– Если какие собутыльники к деду Лёне и таскались, так все исключительно мужского пола. Ульяна была единственной. Цветок душистый на фоне прерий.
– Забеременела она быстро, только от кого, вот вопрос? Уж точно, не от старика!
И тем не менее к этой посторонней ему женщине Леонид Владимирович проникся таким горячим и глубоким чувством, что фактически оставил ей все свое имущество. Да еще и чужого ребенка согласился признать своим! С чего вдруг? Что такого сделала для него Ульяна, чтобы старик так полюбил ее?
