К пеплу, к праху, к крови - страница 2

– Уважаемый отец! Друзья! – переведя дух, обратился Сайомон к совету.

– Сайомон, мой мальчик, что такое ты притащил в этот священный зал?! – воскликнул, но не в сердцах Фоирчерн, король-резидент Вердамы и оглянулся на Вайартера, одобрит ли он такое восклицание. Вайартер, лëгким кивком с прищуром, одобрил.

Фоирчерн был ещё не дряхлым стариком, он был дороден, счастлив и по-королевски глуп. Глаза его улыбались двумя морщинками, седая борода коротким клинышком, почти всегда слипалась от вина или браги, он был добр, его любили женщины, но детей было всего двое, от покойной королевы, любви всей его жизни. Неизвестно, везение ли то или, наоборот, проклятие, что где-то тридцать лет назад, во время дипломатической поездки в Вассергард ему представили и порекомендовали подающего большие надежды политика и дипломата по имени Вайартер Ленаертс. Между ними завязалась дружба, а дальше история уже и забыла, как однажды все новые вердамские законы, для вступления их в силу, перестали требовать королевскую печать и стали требовать камергерскую. Короля этот факт нисколько не смутил, скорее всего, он этого даже не заметил, ведь его единственное распоряжение за всё это время, – назначить его старшего сына главой стражи, – было выполнено беспрекословно, а какая там поставлена печать, кто бы стал разбираться. В Вердаме его называли: «король Фоирчерн, Ваше Величество», но в двух других городах страны, его считали лишь резидентом. Он этого статуса не оспаривал, правители Аскедалы и Нового Лахэ на этом статусе не слишком настаивали, всех, похоже, устраивала эта недосказанность, даже интрига. Всем возникающим там и тут смутьянам и разжигателям розней, говорили «ш-ш-ш» и «приставляли палец к губам», те, кто эту процедуру переживал, как правило, впредь уверовали в мир. Сайомон, в дни особого уныния, сочувствовал таким людям и не понимал, почему даже Великая Аскедала не решается дерзнуть и высечь искру, а лишь отправляет в Вердаму своих шпионов. Тогда он непременно сводил всё к своим «демонам», что Аскедала боится Культа Крови, боится Аетелмаеров, а значит и он понимает всё правильно и его работа на этом направлении не бесполезна. Эта мысль прямо сейчас проскользнула у него в голове и придала ему уверенности.

– Это, дорогой отец, Хравн Висельник, насильник и убийца, что стращал граждан Вердамы долгие месяцы, – сказал он сухо и спокойно, ведь он только начал; всë согласно плану.

Члены совета снисходительно глянули на свёрток.

– Мои поздравления, принц Сайомон! – вроде бы искренне воскликнул Данте Аетелмаер, он отличался от другого брата и лоском в одежде и изысканностью в манерах.

– Невероятного мужества подвиг, – со скукой в голосе и уже неискренне добавил другой Аетелмаер, тоже по имени Данте, идентичный внешне, но не такой блистательный, как первый.

– Да-да, подвиг, но зачем вы его сюда приволокли? Напрашиваетесь на похвалу? – спросила спокойно и вполне искренне баронесса Сванхильдар своим, с примесью звона металла, голосом.

– Баронесса хотела сказать, что отчёта было бы вполне достаточно, – а это, как всегда, искренний и умиротворяющий Вайартер.

– Я никогда не напрашивался на похвалу, баронесса, с чего бы. И отчёта в данном случае недостаточно, Вайартер, дорогой друг.

Заседатели заинтригованы. Выступающий спокоен. Всë идёт по плану. Сайомон подошёл к свёртку, нарочито хладнокровно развернул его, так как ожидал, что маска мëртвого лица попытается напугать его, и указал рукой в перчатке на порванную плоть на груди мертвеца. Те заседатели, что были ближе к принцу и объекту, обернулись и глянули, а те, что сидели дальше, сделали вид.