– Стыд-то прикрой, – не выдержала Вера Михайловна.
– Завидно, старые? Чай у вас такого нет, – пьяная женщина стащила остатки одежды и призывно завертелась.
– Фу, срам какой. Куда вы, изверги, Лидию Петровну дели? – Зинаида отпустила, наконец, мужиков.
– Старуху? Куда мы её дели? У себя лежит, гниёт, что ей сделается? Нам теперь не до старухи, нам бы решить, кого я люблю сильнее: Гришаню или Славика.
– Пойдём, пойдём, бесполезно всё, – утягивала Любовь Семёновна подруг. Удушье схватило за горло, казалось, ещё мгновение, и останется навсегда в этом вязком кошмаре.
Во дворе вздохнула полной грудью. Мартовская свежесть заполнила лёгкие.
– Синь, синь, синь, – тренькала синичка.
– И правда, синь подзаборная, – Зинаида уже исследовала руины сарая, – и следов никаких, нет её здесь.
– Нет. Не найдём мы её, девочки.
– Так куда делась? Надо участковому звонить, у тебя телефон есть? – Вера Михайловна смотрела на подругу с явным беспокойством, – что-то ты совсем бледная, давай до дома доведём.
– Не найдём, – твердила Любовь Семеновна, перемывая чашки парадного сервиза в ожидании вызванного участкового.
– Почему? – недоумевали подруги.
– Знаешь что? Скажи.
Но хозяйка лишь мотала головой и твердила снова, снова:
– Знаю, не найдём.
Уже ночью, перебирая события трудного дня, вспоминая ответы участковому, растерянность протрезвевших друзей, которых сажали в полицейскую машину, Любовь Семёновна неожиданно запела:
«На улице дождик, с ведра поливает, с ведра поливает, землю прибивает…»
И в этот момент крупные капли первого весеннего ливня ударили по крыше.
«С ведра поливает, брат сестру качает», – услышала женщина тихий голос Лидии Петровны.
Глава 4
Мир утонул в черноте, пустота – всё стёрто. Ни звуков, ни проблеска, ни-че-го. Антон инстинктивно сжался, кровать отозвалась старческим скрипом. Холодный пол, пыльные тапки, тугой рычажок выключателя – дом будто показывал, что только терпит присутствие внука.
«Наследничек», – пронеслось в голове мужчины.
Вода отдавала ржавчиной, хотелось кофе из большой чёрной чашки. Чашка, сваренный кофе, дизайнерский минимализм, вытягивающий весь бюджет, всё это пришло вместе с ней. Никакой экономии, никаких разговоров о детях, Ани слишком любила комфорт. Вечера релакса, мягкость авторского пледа, месячный заработок, между прочим, милое щебетание о каких-то дамских мелочах с подругами или потешные комментарии к постам любительниц селфи. Ани, упругое тело, призывные губы, и он знать ничего не хочет обо всех этих ботоксных ухищрениях. Женщина до бусинки на ноготке, женщина, мысли о которой пробуждали животное желание. Антону вдруг захотелось бросить всё и уехать, забыть о существовании пропавшей родственницы, этого, богом забытого Колышлевска. Вернуться домой – туда, где всё просто и понятно, где нет места тревожащим тайнам, пропадающим старухам, неудачникам – полицейским, играющим в танки, Минервам из сна. Надо же, екатерининский маскарад, просто историческая реконструкция, а не сон! Решено, дождётся рассвета, съездит к Клавдии Олеговне, объяснит всё. Что он может сделать, он ничего не знает про тётушку, не знает близких ей людей, интересы, привычки, в конце концов. И вообще, поиском должны заниматься специально обученные люди, их некомпетентность – не его проблема.
– А чья? – Проснулся, наконец, внутренний голос.
– Не знаю, каждый отвечает за свою жизнь.
