Глаза у Тюрина налились кровью, он замычал, но видя, как Женя зашел за его спину, держа руку в кармане, выбросил вилку на пол и с ненавистью спросил, – За что забираете?
– Потом все узнаешь «Тюря», – грозно пробасил Барышев, – а сейчас пойдем в отделение милиции, ну а твой товарищ пускай продолжает отдыхать, мы к нему ничего не имеем.
Они втроем вышли из «Шашлычной» и направились в сторону отделения милиции.
В кабинете Глеб слегка обыскал Тюрина и попросил того присесть на стул прямо перед его столом, а Женя расположился рядом с Барышевым.
– За что забрали? – повторил Тюрин.
– А за то, что «подвигов» ты много совершил в последнее время, – сказал Глеб.
– Чего? – растянуто проговорил «Тюря», – я же говорил, что сейчас ни при делах.
– При делах, при делах, – ответил Барышев.
– Расскажи Тюрин, каким образом у тебя оказалась брошка с танцующей балериной? – Женя вынимал из папки брошку, изъятую у «Артиста».
– Не помню никакой брошки, – скосил глаза Тюрин.
– А ты внимательно посмотри, – повторил Кудрин, показывая ему брошку.
– Слушай, начальник, не гони фуфло, – заиграл желваками Тюрин и зло сплюнул на пол.
– Прекрати плевать, здесь тебе не улица, отвечай на поставленный вопрос, – повысил голос Барышев.
– Ничего не буду говорить, не «вешай» на меня цацку, – проворчал Тюрин.
– А вот это – объяснение известного тебе «Артиста», который написал, что выиграл у тебя ее в карты несколько дней назад, – сказал Женя. Он вынул его из своей папки и показал Тюрину.
Наблюдая за уловками Тюрина, Женя вдруг вспомнил, как еще в школе милиции, преподаватели говорили, что при опросе подозреваемого в преступлении, нужно стараться добиться бесконфликтных ситуаций. Важно, чтобы он признал объективно установленные факты и был готов дать признательные показания.
– А вот, Валера, еще объяснения двух человек, с которыми в тот вечер ты играл в карты в подвале пункта приема макулатуры, – не спеша проговорил Кудрин, – они пишут, что тоже видели, как ты ставил на кон эту брошку.
Было заметно, как глаза Тюрина заметались из стороны в сторону, а руки нервно цепляли колени.
Ну, признаю, – немного помолчав, сказал Тюрин, – нашел ее неделю назад на улице.
– А на какой улице, случайно не на Коломенском проезде? – уточнил Женя.
– Не помню, нашел и все тут, – он стоял на своем
– А вот я тебе скажу, что ты ее «нашел» в квартире на Коломенском проезде, – проговорил Кудрин, – ну-ка отверни рукава рубашки.
Тюрин, не совсем понимая просьбы, раскатал оба рукава своей рубашки и Женя увидел, что на правом рукаве отсутствовала пуговица.
– А теперь смотри сюда, – Женя и вынул из своего кармана точно такую же пуговицу, какие были на рубашке «Тюри», – это ее ты потерял в квартире на Коломенском проезде.
– Да мало ли на свете таких пуговиц, да и мужиков много ходят в таких же рубашках с похожими пуговицами, – попытался возразить Тюрин.
– Да нет, «Тюря», пролетаешь ты как фанера над Парижем, – с улыбкой ответил Женя, – криминалистическую экспертизу еще никто не отменял, на ней твои пальчики засветились. А вот и акт экспертизы, где все четко сказано, что пуговица принадлежала именно тебе.
Женя достал из своей папки акт экспертизы и показал его Тюрину.
– Ничего не знаю, и говорить не буду, – вдруг, сказал он и отвернулся от Кудрина.
– Ну что, теперь мой выход, – сказал, улыбнувшись Барышев, и достал из своей папки заявление Ивановой.
