29 ноября 1880 года, четверг
Джордж Фредерик Кунц сидел в личном кабинете на втором этаже фирмы «Тиффани и компания». Толстые стены приглушали шум и суету Юнион-сквер, а высокие узкие окна, разумеется обращенные на север, бросали рассеянный свет на стекла витринных шкафов. Эти шкафы были наполнены не алмазами, изумрудами и сапфирами, как внизу, в пышной экспозиции выставочного зала, а тусклыми, неприметными минералами. Ни единого проблеска не мелькало на серых, бурых и бежевых каменных осколках за стеклом. Сияние драгоценных камней каждый день сочилось, словно вода, сквозь пальцы Кунца, но трофеи из этого шкафа принадлежали ему, и только ему. Никто, кроме самого Чарльза Льюиса Тиффани, даже не спрашивал о них, а приходившие в кабинет клиенты были слишком заняты собственными делами и не обращали внимания на то, что их окружало. Только Кунц знал истинную ценность этих минералов, потому что сам отыскал их, извлек из гнейсовых гор Нью-Гемпшира или магматического батолита Северной Дакоты. Каждый образец сыграл свою роль, когда он самостоятельно изучал минералогию, а проведенных при этом полевых исследований оказалось достаточно для того, чтобы в двадцать три года он стал вице-президентом «Тиффани» и ее главным специалистом по драгоценным камням.
Кунц снял нарукавники и раскрыл журнал деловых встреч. Большая часть утра обычно уходила на осмотр и закупку драгоценных камней, и этот день не был исключением. Правда, он выдался довольно скучным: один необработанный черный опал в семь карат (Кунц считал, что новая метрическая система лучше всего подходит для классификации камней, и сам часто пользовался ею), а также кучка дешевых речных жемчужин, которые он отказался покупать. Единственным интересным приобретением был неограненный рубин весом в двенадцать граммов, привезенный бельгийским капитаном с Цейлона. Кунц не стал возражать капитану, утверждавшему, что это именно рубин, но после того, как ознакомился с изометрической[9] структурой кристалла и другими показателями, был совершенно уверен, что перед ним шпинель[10]. Довольно редкий камень кроваво-красного цвета, настолько глубокого, что он напоминал тирский пурпур[11].
Улыбнувшись, Кунц вернулся мыслями к выставочному залу на первом этаже и тем, кто в нем работал. Под руководством Чарльза Тиффани компания проделала путь от галантерейного магазина до крупнейшего в стране центра по торговле ювелирными изделиями. Именно здесь сливки общества приобретали кольца, часы, браслеты и редкие камни. Клиентов обслуживали лучшие в своем деле продавцы, чей заработок был соответствующим. Однако они, хоть и вручали покупателям бриллианты, оставались обычными служащими. Когда Кунц утром проходил в свой кабинет мимо прилавков в «Ювелирном дворце» на Юнион-сквер-вест, 15, и когда вечером он возвращался домой, они кивали и улыбались. Но вряд ли, думал Кунц, им хоть раз приходило в голову, что этот молодой человек несет ответственность за все товары, которые они предлагают. Он сам закупал камни, сам находил поставщиков и в редких случаях, доставлявших ему особое удовольствие, сам изготовлял украшения.
Всего через шесть недель после назначения на должность главного специалиста Кунц отплыл в Париж, где его дожидался огромный необработанный желтый алмаз из Кимберлийских копей в Южной Африке. Чарльз Тиффани, чья слабость к желтым алмазам была вполне объяснима, приобрел этот камень за баснословную сумму, и Кунцу предстояло убедиться, что мистер Тиффани удачно вложил деньги.
