– Слишком вы загоняетесь. – снова взял слово Майкл. – Все знают, что Тами без сознания, длинные языки уже наверняка разболтали. Так что Маре нужно просто сообщить, что после пребывания в больнице и лечения память еще не до конца к ней вернулась. Вот и все.
– Сына, ты гений. Весь в меня. – обрадовалась всемогущая.
На том и порешили. Я было всполошилась, когда Майкл упомянул про больницу. А вдруг кто-то позвонит в клинику, где до сих пор лежит Тами и узнает, что она так и не пришла в себя? Не хотелось бы стать Лжедмитрием! Но Саша меня успокоила. Да, врачи той клиники, куда близняшка попала сначала, уже наверняка поведали любопытным о состоянии Тами. Все-таки отравление – весьма необычный прецедент для мирного в общем-то городка. Но сейчас она на другом конце страны, а в той больнице никому никакую информацию не сообщат – только родственникам или по запросу правоохранительных органов. Так что любопытствующим не скажут даже, есть ли в клинике такая пациентка. Да и контакты учреждения еще надо отыскать и из простого любопытства никто этого делать не станет. Во всяком случае, я на это надеюсь.
Итак, со всеми сложными вопросами мы вроде бы разобрались. А вот план был очень прост: выдавать себя за Тами и одним фактом своего существования бесить отравителя. Так себе идея, с этим были все согласны. Однако ничего другого не оставалось. Саша, впрочем, собиралась читать мысли тех, кто будет рядом со мной находиться. Я же намеревалась, под предлогом того, что мне надо освежить память, расспрашивать своих «знакомых», не ссорилась ли я с кем-то в последнее время, не затаил ли на меня кто-то злобу. Да, такие вопросы им наверняка уже предлагала полиция. Но я надеюсь, что пострадавшей ответят быстрее и честнее.
Еще, к моему большому неудовольствию, было решено, что приступлю я к выполнению своей миссии только через неделю. Я бы с радостью прямо сейчас отправилась в Сибирь, но все присутствующие, и даже Майкл, запретили это делать. Во-первых, надо было разобраться со внешним видом: вывести синий цвет с волос и обзавестись подходящей одеждой. А во-вторых, Гигия и Саша в один голос заявили, что никуда меня не отпустят, пока я не полежу достаточно времени в восстановительной капсуле.
Чувствовала я себя и правда неважно, так что возражать не стала. Семь ночей подряд я буду укладываться на восемь часов в аппарат и это должно меня поддерживать. Окончательно недомогание, по предположениям Гигии, пройдет только тогда, когда придет в себя Тами и ее избавят от последствий отравления.
Что же, до часа Икс время еще было. К тому же вся семья надеялась, что за эту неделю сестра очнется и сама скажет, кто пытался ее отравить. Тогда мне не надо будет участвовать в этом маскараде, да и родителям будет спокойнее. Я же решила, что вне зависимости от того, когда Тами придет в себя, обязательно поговорю с ней. Не надо нам враждовать. Когда Саша рассказывала, что сестру отравили и ее едва не стало, я в тот момент сначала даже и не поняла, что ощутила. Слишком мимолетным было чувство и прошло оно, когда я узнала, что Тами удалось стабилизировать и она еще с нами.
Но сейчас, когда после обсуждения плана, меня снова отправили в капсулу, я поняла, что это было за ощущение. Меня одновременно атаковали и липкий страх и леденящий ужас. Внутри на мгновение стало очень пусто и пустота эта затягивала, высасывала душу. Это очень больно. Наверное, так ощущают смерть близких. Но надеюсь, мне очень нескоро удастся проверить свою догадку.
