Когда подключились еще два гончих, они с ожесточением потащили его к своей машине.
Страх сковал меня, поскольку один из них двинулся к маме, хватая ее за запястье и делая транквилизирующий укол.
Оцепенев, я видела, как она опускалась на колени, ее слезящиеся глаза были устремлены в сторону исчезающего в пыли отца.
Я попыталась закричать, запротестовать, но мой голос предал меня – застрял в горле.
Бросаюсь к машине гончих, боль в мышцах уходит на второй план. Глаза отца – голубые, как небо в безветренный день, – неотрывно следят за мной из тонированного окна. Его губы шевелились, но я не могла расшифровать ни слова.
Я стучала по стеклу, разделявшему нас, но поток моего отчаяния никак не пробивал его. Отец прижал к окну ладонь, грустная улыбка озарила изможденное ветрами лицо.
Сдерживая слезы, приложила свою руку к его.
Машина тронулась с места с диким ревом, оставляя меня стоять в клубах пыли. Разворачивался мой худший ночной кошмар.
Я слышала, как рокотал мотор, эхом разносясь по пыльной дороге.
Танец миражей вдалеке стал сменяться видом удаляющейся машины, а мои глаза, теперь замутненные потоками слез, щедро поливали выжженную почву.
Ноги подкосились, и я рухнула на песок.
Не знаю, сколько времени прошло, пока я оставалась так на коленях под палящим солнцем.
Внезапно вокруг меня сомкнулись чьи-то руки.
Я извернулась, уткнувшись лицом в воротник Зорана. Легкие наполнились благоуханием лимонной травы.
…
ТРИ МЕСЯЦА СПУСТЯ
…
– Что ты делаешь? – окликнула я Зора, ускоряя шаг. Во мне взыграл адреналин, мои чувства обострились. – Это запрещено правилами!
Я указала на два маленьких комочка меха, шевелящихся в его рюкзаке. Щенки.
Парень одарил меня однобокой ухмылкой, а трекер на его куртке раздражающе сверкнул в лучах солнца.
– Вот дерьмо. Судя по всему, придется нарушить несколько правил ради тебя, Дар, – отозвался он, присев на корточки, чтобы распахнуть рюкзак.
Он бережно вытащил щенков, их широко распахнутые глазки как-то не вязались с сухим, враждебным окружающим миром.
– …Зачем ты принес их сюда?
Я опустилась и протянула руку в перчатке, чтобы погладить шерстку одного из них.
– Осторожно. Эти "песики" скоро станут опасными волками. – комментарий Зора заставил меня приостановиться, рука зависла над щенком. Сейчас, после его слов, я это отчетливо увидела. Дикий блеск в их прищуренных глазах, маленькие острые зубки, едва прорезавшиеся из десен.
Я поднялась, смахнув песок с коленей, и отвернулась, пытаясь осмыслить ситуацию.
О чем вообще только думал Зор, притаскивая в деревню это зверье… Нас за это покарают.
Стягиваю очки, моргаю, настраивая зрение. Когда лицо Зорана оказывается в фокусе, я улавливаю мимолетный проблеск напряженного взгляда. Оно быстро сменяется знакомой улыбкой.
– Эти два озорника, – он указывает на свой рюкзак, из которого доносится приглушенное поскуливание, – они для тебя. Я не шутил, когда сказал вчера, что что-нибудь придумаю от твоего уныния, когда меня нет рядом.
Он что, серьезно? Как мы собираемся скрывать этих двоих?…
После того, что случилось три месяца назад, Зор был моей единственной отдушиной, его редкие визиты из-за нового плотного графика были спасением от безысходности. Он прилагал все усилия, чтобы вытащить меня из моей раковины.
Приседаю рядом с рюкзаком и украдкой заглядываю в него.
– Волки же не лают, да?
Глаза Зора восхищенно вспыхивают. Он аккуратно приподнимает с земли скулящих волчат.
