– Это какие такие, интересно? – девушка посмотрела на меня оценивающе.
– А те, которые все делали так, «как надо», и теперь вот благодаря этому оказались в жопе.
– Ну что, у всех бывают в жизни трудности. Не вы одни такие. Надо их преодолевать. Надо что-то делать.
– Что делать?! Что?! Идти грабить, убивать?! Ты этого хочешь?
– Нет, конечно! Просто кризис – это время возможностей.
– Каких еще, на хрен, возможностей?! – кричит Ромэо. – Каких?!
Девушка отмахнулась от Ромэо и спрашивает меня:
– Вы тоже так считаете?
– Не знаю, не знаю, мадам, – приходится мне отвечать. – Я всегда делал то, что было надо. Я окончил школу с медалью, потому что так было надо, потом я еще семь лет учился в университете, потому что тоже было надо. Потом работал везде, где было надо. Что из этого вышло? Ничего. Вот теперь я и думаю: может, и не надо было делать всего того, что надо?
– Ну это в вас говорит обида. А вот кризис как раз и дает возможность переосмыслить свои цели в жизни. – Девушка, похоже, нашла во мне благодарного слушателя. – Нужно просто понять, чего ты на самом деле хочешь в этой жизни.
– Да-да, я знаю эту философию. Надо понять, чего ты на самом деле хочешь, и заниматься исключительно любимым делом. А все остальное, в том числе деньги и успех, рано или поздно приложатся. Но мы знаем другую правду. В нашем мире сначала ты работаешь, чтобы заработать себе право работать, а потом ты работаешь, чтобы заработать себе право не работать. Вот такой вот круговорот работы в природе.
– Не обязательно! – возражает она мне. – Есть люди, которые работают не для того, чтобы заработать себе право не работать. Я знаю тех, для кого любимое занятие и есть работа.
– Превратить свое любимое занятие в работу удается лишь единицам. В качестве примеров нам демонстрируют исключительно истории успеха. Их немного. Одни и те же люди кочуют из газет на телевидение и обратно, чтобы поучить нас всех жизни. Историй неуспеха в сотни и тысячи раз больше, просто их нигде не показывают – да и что там показывать? Долги, банкротства, выселения; страдания и слезы, а то и самоубийства.
– А чем бы вы хотели заниматься в жизни больше всего? – спросила девушка.
– Больше всего я хочу убивать богатых! Что мне делать? – встревает Ромэо.
– Фу-у-у, – девушка поморщилась. – Ну зачем ты такое говоришь? Это же…
– Что, «это же»?! Ужасно, да? Но это действительно то, чего я хочу. Честно и искренне. Иногда мне кажется, что хотеть убивать богатых настолько естественно, что я не понимаю, как можно этого не хотеть.
– Так! Давай сменим тему. А то я сейчас уйду, – предупреждает наша собеседница.
Теперь они ругаются по поводу музыки. Она пригласила Ромэо на фестиваль российской поп-музыки и даже купила билет, чем разгневала моего друга окончательно.
– В этом мире столько фантастической, столько разнообразной музыки! – Ромэо практически орет. – Джаз, блюз, фаду, авангард, концептуальная музыка… Столько стилей и исполнителей по всему миру! Да чтобы просто по одному разу их послушать, не хватит и целой жизни. И как при таком разнообразии можно остановиться на Верке Пердючке и слушать это убожество с утра до ночи?!
– На Верке Сердючке, – поправила его девушка, понимая, впрочем, что оговорка не случайна.
– Это надо быть полным дегенератом! – резюмирует Ромэо.
Я начинаю зевать – каждый раз повторяется одно и то же. Ромэо никак не хочет понять, что в мире красивых девушек не может быть ни Дэвида Бирна, ни Фреда Фриза, там поп-группы сладкими голосами будут петь про мачо и любовь, а напомаженный Филипп Киркоров споет о том, что «Любофь бывает жестокой». Спускаясь в мир красивых девушек, надо забыть о концептуальной музыке. Им нравится Григорий Лепс и Валерий Меладзе, и с этим ничего нельзя поделать. Здесь бесполезен даже террор.
