В 2013 году, когда Штах писал свою исследовательскую работу «Кафка: Ранние годы», он, по его словам, «в подробном письме попросил спросил Еву Хоффе показать мне некоторые ранние записи Брода», но она отказала. В разговоре со мной Ева это подтвердила. «Я сказала ему, что у меня связаны руки, – сообщила она, – и что у меня больше нет ключей от сейфов».
С самого начала рассмотрения дела юридические аргументы Хеллера перемешались с идеологическими соображениями. К Хеллеру присоединился и целый хор израильских деятелей, которые утверждали, что законное место архива Кафки находится в израильском государственном учреждении. Так, например, исследователь жизни и творчества Кафки профессор Марк Гельбер из Университета имени Бен-Гуриона отметил в интервью New York Times, что «личные связи писателя с сионизмом и евреями» являются одним из аргументов, по которым утерянные записи должны остаться в Израиле.
Решение израильтян оспаривать завещание Эстер Хоффе совершенно ошеломило не только Еву, но и наблюдателей в Германии. Дело том, что Немецкий литературный архив (Deutsches Literaturarchiv) в Марбахе также вёл с Хоффе переговоры о покупке наследства Брода, в том числе и материалов Кафки. В связи с этим Немецкий архив в качестве заинтересованной стороны обратился в суд, чтобы поддержать право Хоффе на владение рукописями. Институт в Марбахе, крупнейший в мире архив современной немецкой литературы, является для Германии примерно тем же, чем Национальная библиотека для Израиля. Он финансируется, во-первых, землей Баден-Вюртемберг, во-вторых, непосредственно государством Германия, а, в-третьих, получает финансирование от Немецкого научно-исследовательского сообщества (Deutsche Forschungsgemeinschaft, DFS), которое, в свою очередь, получает большую часть своих средств от федерального правительства.
«Израильтяне, похоже, сошли с ума», – заметил исследователь творчества Кафки Клаус Вагенбах.
В отличие от израильтян, архив в Марбахе не претендовал на легальное владение рукописями; он просто хотел получить право на участие в торгах за эти документы. Другими словами, в Марбахе посчитали, что израильский иск является отчаянным, если не хитроумным, манёвром. Если бы торгам за наследство позволили идти своим естественным путем, утверждали в Марбахе, то Хоффе продала бы рукописи Германии.
В условиях нараставшей напряженности Ульрих Раульф, директор архива в Марбахе, написал Еве Хоффе письмо, в котором утверждал, что её мать Эстер «неоднократно заявляла о своем намерении передать наследство Макса Брода в Марбах». Превознося немецкие архивы как обладающие «передовыми возможностями для профессионального хранения и архивирования» и укомплектованные специалистами по сохранению, восстановлению, нейтрализации кислотности и оцифровке, Раульф отмечал также, что хотел добавить рукописи Кафки к литературному наследству более чем 1400 писателей, архивы которых уже содержатся в хранилищах при постоянной температуре 18–19 градусов и относительной влажности 50–55 %. К таковым относится, в частности, архив Хелен и Курт Вольфов. Он включает в себя литературное наследство более 200 писателей и учёных, преследуемых нацистским режимом и вынужденных отправиться в изгнание>6. В Марбахе, добавлял Раульф, уже хранится одно из крупнейших в мире собраний рукописей Кафки, уступающее только оксфордской коллекции
