Оперировали в полевых условиях. Затем направили отца в московский госпиталь, где ему пересаживали кожу несколько раз в течение года. Материал брали с ягодицы и, как смогли, восстановили лицо. Молодость брала своё, раны затягивались.
День Победы отец встретил в Москве. Рассказывал, как поначалу каждого переполняла радость: все обнимались, целовались, стихийно начинали петь, плясать. К вечеру первые эмоции уже улеглись. И когда запустили салют, раненые молчали, а многие плакали. Вспоминали родных и близких, которых не вернуть. Вот такая она – радость со слезами на глазах.
Папа почти никогда не говорил о войне. Только однажды. Ему тогда было уже около семидесяти, и мы 9 мая всей семьёй собрались за праздничным столом.
Отец выпил рюмочку и загрустил. Поглаживая награды, рассказал, что как-то раз убил немца, глядя тому в глаза. Похожего на него самого: светловолосого, курносого и веснушчатого. Шли в бой, добежали до вражеского окопа. Папа спрыгнул – а там лопоухий мальчишка, смотрит на него и наводит винтовку. Отец успел выстрелить первым. Прошло пятьдесят с лишним лет, а он в подробностях помнил то мгновение. Помолчав, тихо сказал: «Дети, это война. Или он меня, или я его».
Тот День Победы был одним из последних наших с папой праздников. В семьдесят его не стало…
Во время войны мама с папой и познакомились. Случайно, в парикмахерской. Отец служил в Буе и, когда отпустили в увольнительную, зашёл подстричься. К слову сказать, волосы имел красивые, густые и вьющиеся. В парикмахерской было два мастера и несколько девушек, которым делали модную завивку. Девчонки щебетали, смеялись. Только одна читала газету и даже не подняла головы, когда вошёл он – бравый солдат, хорошо сложённый, улыбчивый, ещё и пошутить мастак.
Отца быстро обслужили. Он полюбовался на себя в зеркале и, отбивая чечетку, спросил: «Ну, девчонки, кто за меня замуж пойдет?» Все заговорили наперебой: согласны хоть сейчас! Только одна как читала газету, так и продолжала читать. А была вполне ничего: рыженькая, можно сказать, золотоволосая, с красивыми, глубокими, яркими серыми глазами и востреньким, аккуратным носиком. Появилось желание проследить за несмеяной и познакомиться поближе.
Оказалось, работает на вокзале буфетчицей. Белая накрахмаленная наколка на её голове смотрелась как корона. На работе девушка улыбалась, и хорошее настроение было ей весьма к лицу. Подойдя к стойке, папа купил лучшую коробку конфет и попытался с красавицей познакомиться. Однако ничего не вышло. Королевна отказала: «Купили конфеты? А теперь идите своей дорогой, не мешайте работать». Пришлось на первый раз отступить.
Но папа не сдавался и еще несколько раз приходил к гордой Анфисе. С каждым разом она встречала его всё приветливее и, наконец, согласилась на свидание.
Встретиться должны были через неделю, в следующую увольнительную, и предприимчивый жених задумал удивить королевну подарком. Он работал сапожником, шил обувь командному составу. И что ему стоило сшить женские!
Это были замечательные кожаные тёмно-бордовые сапожки с наборным каблучком. Где он в то время достал такую кожу – тайна, покрытая мраком. Подарок пришёлся впору, и Анфиса сдалась. Через месяц расписались, а через год родилась доченька Танечка.
Тут, правда, случился небольшой конфуз. Когда папа пришел узнать, кто родился, то растерялся и назвал мамину девичью фамилию. Нянечка гордо вынесла малыша – мальчика. Поздравила с сыном. Папа приоткрыл уголок одеяла и застыл. На него смотрел кареглазый, черноволосый пацан. Отец отдал ребёнка, передачу и молча ушёл.
