– Послушайте, но ведь он мне сказал… – начала я.
– Да? А мне он ничего не сказал. Всего доброго, Марина Сергеевна. – Он проникновенно улыбнулся на прощание и зашагал к выходу. Поразмышляв, я решила навестить завотделением. С утра он пребывал в благодушном настроении и меня встретил милостиво. Я начала с места в карьер:
– Павел Степанович, просто не знаю, что делать. Больной из первой палаты, Стариков, заявил, что его хотят убить. Я позвонила в милицию, пришел их сотрудник, поговорил с больным и ушел. Вроде бы их все это не касается. А если Стариков прав и его действительно здесь у нас убьют? Нужен нам труп в отделении?
Трупы мы не жаловали в принципе, а попасть в газету в раздел «Криминальная хроника» и вовсе было делом неприятным. Непременно копать начнут, лезть во все щели и задавать вопросы, например, почему сотрудников на данное время оказалось вдвое меньше, чем положено… Эти мысли отчетливо читались на высоком челе моего шефа.
– Они совершенно не желают понять, что у нас здесь больница и мы несем ответственность за людей… Даже теоретическая опасность… – зашлась я от негодования, а потом вожделенно поглядела на бутылку боржоми. Шеф торопливо налил мне целый стакан и уверенно заявил:
– Я сейчас же этим займусь. Не волнуйтесь, Марина Сергеевна, работайте спокойно, а этим деятелям придется несладко.
Слово шефа дорогого стоило: к концу моего дежурства возле двери первой палаты сидел милиционер в штатском, слегка расхлябанный и скучающий. Но это все же лучше, чем ничего.
Так совершенно незаметно спасение жизни незнакомого человека стало для меня личным делом. Хотя у него и имелись имя и фамилия, с легкой Наташкиной руки все в отделении называли его «твой дядька», и я сама, забываясь, говорила «мой», испытывая за него некоторую гордость: он уверенно и быстро шел на поправку. Одно было плохо: «мой дядька» никак не желал поверить, что находится в безопасности.
Я пыталась навести справки о его родных. Олег Эдуардович, к которому я обратилась вновь, несколько раздраженно заявил, что знает только одного близкого родственника моего пациента: зовут его серый волк и обитает он в тамбовских лесах. Я не стала сердиться на человека.
Собственные мои попытки отыскать его родственников к успеху не привели.
– Не слишком ли далеко ты заходишь? – недоумевала Наташка.
– А я никогда не разделяла твоей страсти к полумерам. Берешься за дело, так делай по максимуму.
В четверг Стариков окончательно пришел в сознание, и сразу же наметилось ухудшение. Больной волновался и звал меня.
– Ты съездила? – спросил он, как только я вошла в палату. – Нашла его?
– Послушайте, – начала я, – возле вашей двери дежурит милиционер, здесь вы в безопасности…
– Дурочка, – зло засмеялся он и тут же протянул ко мне руку. – Прости, дочка. Мне надо уходить отсюда.
– Вы не понимаете… вам нельзя. Еще минимум две недели… И даже после этого вы должны находиться под наблюдением врача.
– Они быстро узнают, – заметался он. – Я здесь как заяц в силке… Дочка, отыщи моего парня, только скажи ему, а он найдет выход…
– Хорошо, давайте я позвоню ему. Телефон есть?
– Какой телефон… – Он засмеялся и покачал головой. – Найди его, слышишь, Алена должна знать… – Он так разволновался, что ему пришлось сделать укол. Я пребывала в смятении. Может, действительно стоит съездить в этот Цыганский поселок? Искать там неведомую Алену и спрашивать о каком-то парне, которого «дядька» даже не удосужился назвать по имени? Нет, все это здорово отдавало дрянным детективом, к тому же ехать туда одна я просто боюсь, а желающие составить мне компанию вряд ли отыщутся.
