– Я просила Зи привести ее сюда. Она говорит, ты не велел.
– Это правда.
– Но почему?
– Я подумал, не стоит ей приходить сюда без меня.
Она решила не настаивать. Он все равно найдет, что ей возразить.
– Я скучаю без нее. Ну, ничего, скоро я буду дома, тогда ей станет лучше.
Он не скрывал своего сомнения:
– Вероятно.
– Она никогда ко мне не просится?
– Нет.
Эйвери опустила глаза:
– Ясно.
– Слушай, Кэрол, чего ты ожидала? Что посеешь, то и пожнешь.
На мгновение их взгляды скрестились, затем она закрыла лицо рукой. На глаза навернулись слезы. Она плакала о ребенке, который недополучил материнской любви. Бедняжка Мэнди. Эйвери знала, что значит не получать от родителей должного внимания. Поэтому она и притворилась ее матерью, вместо того чтобы сразу сказать ребенку, что ее мамы больше нет.
– О, черт, – проворчал Тейт. Он пересек комнату и, легко положив руку ей на голову, мягко провел по волосам. – Извини. Я не хотел тебя расстроить. Мэнди поправится, обязательно поправится. – Подумав, он добавил: – Пожалуй, я пойду.
– Нет! – Она вскинула голову. В глазах все еще стояли слезы. – Не уходи.
– Но мне пора.
– Пожалуйста, останься еще немного.
– Я очень устал с дороги. Из меня сейчас плохой собеседник.
– Неважно.
Он покачал головой.
Героическим усилием она скрыла свое огромное разочарование:
– Тогда я тебя провожу.
Она взяла трость и, опираясь на нее, встала. Но вспотевшая от волнения рука соскользнула, и она потеряла равновесие.
– Господи, осторожнее!
Тейт обхватил ее рукой. Конверт упал у нее с колен, но никто не придал этому значения. Его рука обнимала ее за спину, а пальцы лежали на ребрах прямо под грудью.
Пока они шли к кровати, Эйвери держалась за него, вцепившись пальцами в куртку. Она втягивала в себя его запах – свежий запах улицы, душистый, но насквозь мужской, с привкусом лимона. В нее вливалась его сила, и она с жадностью пила ее, как эликсир жизни.
И тогда она призналась себе в том, в чем боялась признаться все дни, пока он был в отъезде. Ей хотелось остаться миссис Ратледж, чтобы быть рядом с Тейтом. Когда его не было, она была по-настоящему несчастна, зато при его появлении обрадовалась как девчонка.
Он аккуратно подвел ее к кровати и осторожно дотронулся до бедра больной ноги.
– Это был множественный перелом. Кость еще не так окрепла, как ты думаешь.
– Да, наверное.
– Мы правильно решили, что тебе лучше побыть здесь до предварительных выборов. Вся эта суета будет для тебя слишком тяжела.
– Возможно. – Она ответила сдержанно. Когда Зи сообщила ей, что это решение было принято без ее участия, она почувствовала себя такой одинокой, словно с ней обошлись как с неудачным ребенком, которого приходится стыдиться и прятать от чужих глаз. – Я очень хочу домой, Тейт.
Их головы были сейчас совсем близко. Она видела свое отражение в его зрачках. Она ощущала его дыхание. Ей хотелось, чтобы он ее обнял. И она сама хотела его обнять.
«Прикоснись ко мне, Тейт. Обними меня. Поцелуй меня», – неслось у нее в голове, но она молчала. Ей показалось, что он подумал о том же. Потом он отстранился.
– Я пошел, – сказал он решительно. – Отдыхай.
Она взяла его руку и изо всех сил сжала.
– Спасибо тебе.
– За что?
– За… за цветы… за то, что довел меня до постели.
– Не стоит, – ответил он небрежно, высвобождая руку.
Она застонала:
– Почему ты не принимаешь моей благодарности?
– Не прикидывайся дурочкой, Кэрол, – раздраженно зашептал он. – Твоя благодарность для меня ничто, и ты знаешь почему. – Он вежливо попрощался и ушел.
