По уличным часам со светящимся циферблатом они наконец узнали, сколько времени. Семи еще не было. Они облегченно вздохнули и пошли медленнее. Макс и Питер беседовали о футболе. Марианна связала двое санок вместе и бежала далеко впереди по пустой дороге, оставляя за собой на снегу сетку путающихся следов. А Анна тащилась позади всех: ее закоченевшие ноги болели.
Она видела, что мальчики уже подошли к дому и поджидают ее, продолжая беседовать. Анна прибавила шагу. Но тут внезапно заскрипела калитка, и на дорожке возникла бесформенная фигура, которая двигалась прямо на Анну. Анна испугалась – но это была всего лишь фрейлейн Ламбек в меховой накидке с письмом в руке.
– Малышка Анна! – вскричала фрейлейн Ламбек. – Так поздно! А я как раз собиралась пойти бросить письмо в почтовый ящик. Подумать только! Встретить дитя на улице! Ведь уже так темно! Как поживает твой папочка?
– У него грипп, – привычно ответила Анна.
Фрейлейн Ламбек застыла как вкопанная.
– До сих пор? Малышка Анна, ты еще неделю назад говорила, что папа болен.
– Да, до сих пор, – повторила Анна.
– И он до сих пор лежит? С температурой?
– Да.
– О! Бедняжка! – фрейлейн Ламбек положила руку Анне на плечо. – Его как следует лечат? К нему приходит доктор?
– Да.
– И что говорит доктор?
– Он говорит… Я не знаю, – Анна смутилась.
Фрейлейн Ламбек заботливо наклонилась к ней и заглянула в глаза.
– Скажи мне, малышка Анна, насколько высокая у папы температура?
– Не знаю, – голос Анны внезапно сорвался на визг. – Извините, мне нужно идти домой! – и она помчалась так быстро, как только могла, прямо к Максу, который как раз открывал дверь.
– Что с тобой? – спросила Хеймпи, когда Анна вбежала в прихожую. – Врываешься в дом как угорелая!
Дверь в гостиную была полуоткрыта, и Анна увидела маму.
– Мама! Я ненавижу врать! Ненавижу! Это ужасно. Почему мы должны всем врать? Я не хочу так делать!
Тут только она заметила, что мама не одна. В гостиной в кресле сидел дядя Юлиус. (На самом деле он был не родной дядя, а старый папин друг.)
– Успокойся, – резко сказала мама. – Никому не нравится врать, но это необходимо. Я бы не просила тебя об этом, если бы в этом не было острой нужды.
– Она наткнулась на фрейлейн Ламбек, – объяснил вошедший следом за Анной Макс. – Ты ведь знаешь, как это бывает. Беседовать с фрейлейн Ламбек неприятно, даже когда ничего не надо скрывать.
– Бедная Анна! – сочувственно сказал дядя Юлиус. Он был очень тактичным человеком, и все в семье его обожали. – Твой папа просил меня передать, что он по вам очень скучает и очень вас любит.
– Вы его видели, дядя Юлиус? – воскликнула Анна.
– Дядя Юлиус только что вернулся из Праги, – сказала мама. – Папа чувствует себя хорошо. Он будет встречать нас в Цюрихе в воскресенье.
– В воскресенье? – не поверил Макс. – Через неделю? Но в воскресенье – выборы. Я думал, все будет зависеть от того, кто победит.
– Папа решил, что ждать не имеет смысла, – сказал дядя Юлиус, с улыбкой поглядывая на маму. – Я думаю, он относится к происходящему с чрезмерной серьезностью.
– А почему? Он чего-то боится? – продолжал выпытывать Макс.
Мама вздохнула.
– С тех пор как папе стало известно, что у него хотят отобрать паспорт, он беспокоится, что это может случиться и с нами. И тогда мы не сможем уехать из Германии.
– Да с чего им так делать? – удивился Макс. – Если нацисты так нас не любят, они будут только рады от нас избавиться.
