– Он явно не хочет говорить о себе, а мне не хочется говорить о себе, – пробормотала Мегуми.
Хотя, похоже, она хочет знать.
Несправедливо, что кто-то первый должен начать. У них обоих сложные судьбы и души. Им обоим сложно доверять.
И как минимум одна слишком молода, чтобы не беспокоиться о том, что скажут ей прямо в лицо.
– Но, – продолжила она спустя какое-то время раздумий, глядя куда-то в светлое небо за окном, – Иногда мне кажется в том, что происходит вокруг нет никакого смысла.
– Возможно тебе так кажется? Ты можешь придумать смысл, – закономерный вопрос от Тамоко-сан. – Ты говорила это своему другу?
Страшно думать, что она говорит искренне.
– Не знаю, – отрешенно произнесла девушка. – Я никогда не говорила ему об этом вслух.
– Возможно, тебе стоит. А еще стоит заботиться о себе больше. Кроме тебя, никто не будет делать этого в должной мере.
– Да, я знаю.
Похоже, знать не значит принять. Такая беспечная риторика.
– В любом случае. Мегуми, – медсестра держал паузу, подбирая слова. – Я просто хотела сказать, что ты можешь прийти ко мне с любой проблемой. И я постараюсь помочь тебе всем, чем смогу.
Она смотрела на неё долго.
Видела её безразличное и усталое лицо. Но, похоже, просто поверила на слово. Вероятно, каждому ученику необходимо верить в это, чтобы отвоевать свое право на спокойствие.
– Спасибо, – слезы скатились по ее лицу, пока она держала остывающую чашку в холодных руках.
– Если это правда, я это очень ценю.
Если она ничего не рассказывает тому, кого называет другом, Тамоко-сан нет смысла пытать ее вопросами.
В этом деле просто нужно проявление внимания. А Ханако поможет ей. Он хороший мальчик.
Тамоко-сан встала, потянулась и погладила Мегуми по голове. И даже такое призрачное тепло она все же принимала.
Судьба, способная меняться, – не может быть заурядной.
– И называй меня «Тамоко-сан». У нас разница в возрасте семь лет.
– Хорошо.
*
Пройдет не более часа, как Ханако придет, чтобы попросить гель от ушибов для своих новых синяков и застанет медсестру, смотрящую в окно.
Парень спросит причину, такого резко изменения настроения.
– Мне она ничего не рассказала, – медсестра рассматривала территорию школы, замечая, что глаза бывшего ученика направлены совсем не в небо за окном. – Но она сказала, что считает тебя своим другом. Так что, если она кому-то что и скажет, так это тебе.
– Не думаю. Она не многословна, когда разговор идет о её родителях. И я не говорю о её внутренних проблемах. О которых она никогда мне не скажет.
– По крайне мере, она назвала тебя первым другом за долгое время.
Ханако перевел взгляд на медсестру, не тешась этими словами. Хотя на деле его беспокоили многие вещи на этой неделе.
– Помни открытость должна быть взаимной.
– Она не спрашивает, – отозвался мальчик.
Ничего не выдавало в нем его настроения, и в холодном свете зимней улицы это спокойствие казалось непоколебимым.
– Почему вы рассказываете мне это?
– Потому что я переживаю за тебя и за Мегуми.
Глава 5
– Мама… – от стен, покрытых темно-коричневыми обоями, отразился тонкий детский голосок.
– Заткнись!
Фарфоровая ваза с громким треском упала на пол. Ребенок с длинными рыжими волосами, отшатнулся складывая руки на груди в замок. Зеленые глаза пытались сфокусироваться на чем угодно, но не на разъяренной женщине. Пальцы на руках и ногах похолодели, а все тело покрылось мурашками.
– М-мама… я х-хотела бы встретиться с сестрой – голос дрогнул и к концу предложения стал больше походить на шепот.
