– Спасибо, – получилось в полголоса. – Кто вы?
– Граф Паалатон Ваальсен. Служу фансийской короне. А с кем имею честь?
– Лиас Ильсор – будущий маг.
– Будущий? – улыбнулся граф.
Он поставил ведро на пол. Облитый выразительно скользнул взглядом по своему телу.
– Если бы я уже был Посвящённым, то лучше бы получилось дать отпор.
Рыцарь засмеялся. Лиасу показалось непривычным, что можно так мягко и в то же время искренне веселиться. Собеседники Лиаса в жизни до камня либо нарочито растягивали рты по уши, либо кудахтали, как испуганные куры. Последнее относилось даже к Этчеверрии.
Дверь заскрипела.
– Входите!
Шаркая ногами и кряхтя, на пороге появилась колоритная, не первой молодости женщина в цветастом балахоне, которая бросала во все стороны уничижительные взоры, словно заранее презирала и комнату, и всех в ней квартирующих.
«Ведьма, – подумал Лиас. – Не поймёшь, то ли влюбит, как раба, то ли отравит».
– Этот, что ли, больной? – поинтересовалась вошедшая, указав на мага и, не дожидаясь подтверждений, торопливо подошла к его кровати.
– Не помираю вроде, – неуверенно проговорил «больной».
– Оценивать своё здоровье – привилегия колдунов, не покушайся на неё. – Паалатон был уже серьёзен. – Человеку не дано пророчествовать.
– Ерунда! – с фанатичной убеждённостью заявила ведьма, успевшая обнюхать пациента. – Абсолютные истины всегда попахивают дерьмом.
– Раздевайтесь! – велела она Лиасу, пытавшемуся ей что-то возразить.
И тут же – Паалатону:
– И вы не стойте! Помогайте. Ему трудно, разве незаметно?
Толку от вас, как золота от гномов!
Вдвоём ведьма и её ассистент быстро стащили с юноши плащ, камзол и рубаху, которые, несмотря на приключения в грязи, остались совершенно чистыми. Пятьдесят семь золотых Этчеверрии явно не пропали даром.
После процедуры старуха уселась на край кровати и принялась плавно водить руками над потемневшими следами ударов.
– Да, давно я не занималась ничем сладким с таким красавцем. Молодость, молодость…
С этими словами она прикоснулась к рёбрам Лиаса, на что пациент ответил слабым криком с поправкой на стеснительность.
– Лучше ори – так правильнее. Теперь… – порывшись в складках балахона, ведьма извлекла маленький бутылёк. – Противно, но если хочешь, чтобы срослось сегодня, то выпьешь.
Содержимое бутылька превзошло самые жуткие ожидания – оно прыгало во рту, било в нёбо и пряталось под языком, не давая себя проглотить. Ничего гаже Лиас отродясь не пробовал. Давясь, он кое-как осилил большую часть лекарства. Прочее удалось протолкнуть внутрь минут за пятнадцать – невероятными вращениями языка.
Однако ломота сразу испарилась.
– А от ушибов – извольте, – при появлении нового сосуда пациент вздрогнул.
Целительница тут же осуждающе затараторила:
– Ай-ай-ай, ваше благородие, вы привередливые. Желаете скоро, без томления, так ещё и пить не соглашаетесь… Вам к хорошему лекарю нужно, а не за половину лиры к древней Марте. Глотайте, глотайте.
– Не могу я это проглотить, – печально сообщил маг, но его никто не слушал.
Пришлось пить – помогло воспоминание о «безболезненном» врачевании Этчеверрии и, откровенно говоря, негативное отношение к предложению Марты «порезвиться».
Граф Ваальсен смеялся.
– Здорово, – одобрила Марта. – А сейчас спите, через пару часов всё пройдёт.
Женщина достала ещё склянку и, поводив ею перед носом пациента, велела спать. Через сон Лиас услышал пару странных фраз.
