Не похожи ли мы на этого лесного великана? Ведь часто мы сносим все бури и невзгоды жизни, ее ураганы и удары молний, чтобы в результате позволить жучкам беспокойства подточить наши корни – жучкам настолько маленьким, что их можно раздавить пальцами.
Однажды я путешествовал по Титонскому национальному парку в Вайоминге со старшим дорожным инспектором штата Чарльзом Сифредом и несколькими его друзьями. Мы все собирались посетить поместье Джона Рокфеллера, расположенное в этом парке. Но я на машине заблудился и подъехал к усадьбе на час позже остальных. У господина Сифреда был ключ от усадьбы, поэтому он открыл ворота и целый час ждал нас под палящим солнцем и роем назойливых москитов. Москиты были настолько огромны, что даже святой мог впасть от них в ярость. Но им не удалось повергнуть Чарльза Сифреда. Ожидая нас, он отрезал сук осины и сделал из него дудочку. Что вы думаете он делал, когда мы приехали, – проклинал москитов? Вовсе нет, он играл на дудочке. Я сохранил эту дудочку как воспоминание о человеке, который сумел маленькие неприятности обратить себе на пользу.
Чтобы побороть привычку беспокоиться до того, как она одержит победу над вами, следуйте правилу № 2:
Не позволяйте пустякам, которыми можно пренебречь и о которых можно забыть, расстроить вас. Помните, что «жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на пустяки».
Глава 8
Закон, который поставит вне закона многие ваши заботы
Я рос на ферме в Миссури. Однажды, помогая матери складывать на хранение вишни, я вдруг расплакался. Мама спросила: «Дейл, почему ты плачешь?» Я всхлипнул: «Я боюсь, что меня похоронят заживо!»
Тогда я был таким беспокойным! Во время грозы я всегда волновался, что меня убьет молнией. Когда наступили трудные времена, я переживал, что нашей семье нечего будет есть, что я попаду в ад после смерти. Я жутко боялся, что Сэм Уайт, который был старше меня, отрежет мои большие уши – он часто угрожал сделать это. Меня беспокоило, что девочки будут надо мной смеяться, если я сниму перед ними шляпу. Я страшился того, что ни одна девушка не захочет выйти за меня замуж. Я не знал, что скажу своей жене сразу после свадьбы. Я представил, как мы повенчаемся в сельской церкви, сядем в экипажи поедем обратно на мою ферму… но о чем я буду разговаривать с ней всю дорогу? Как? Как? Я размышлял над этой важнейшей в мире проблемой долгие часы, идя по полю за плугом.
Прошли годы, и я обнаружил, что девяносто девять процентов из того, о чем я так тогда беспокоился, никогда не произошло.
Например, в детстве я ужасно боялся молнии, но теперь знаю, что шанс того, что меня убьет молнией, согласно данным Совета национальной безопасности, составлял один на триста пятьдесят тысяч.
Мой страх быть погребенным заживо был еще более абсурдным: я не знал о том, что даже задолго до того, как в практику вошло бальзамирование, всего один человек на десять миллионов был погребен заживо. Однако я плакал от страху.
Один человек из восьми умирает от рака. Если мне уж так надо было о чем-то волноваться, то стоило бы побеспокоиться об этом, а не о том, что меня убьет молнией или похоронят заживо.
Естественно, я говорил о детских и юношеских страхах. Но страхи взрослых порой не менее абсурдны. Мы можем избавиться от девяти десятых наших тревог, если поймем, что, согласно теории вероятности, большинство наших страхов не имеет под собой реальной почвы.
