– В шахматы-картишки не может быть братишки!
Но перед началом госэкзаменов – за месяц до долгожданного выпуска – джигиту Цубербиллеру словно шлея под хвост попала. Он правдами и неправдами решил отчислиться из училища. Сделать это было сложно, поскольку был пройден курс дисциплин с грифом «секретно» и «сов. секретно». Выход был один – «косить под дурака». Генка начал за обедом в курсантской столовой прилежно выливать себе на голову компот, прилюдно выпивал пару раз чернила из пузырьков для авторучек. Чашу терпения переполнила его новая прическа: он сам очень тщательно выбрил голову, оставив чуть-чуть волос над ушами и на затылке.
– Я – папа Коробейников, – объяснял он степенно очумевшим от выходки офицерам училища. Вместо госэкзаменов он сдавал анализы в клинике на Пряжке.
С тех пор следы его затерялись. Кто-то рассказывал, что он окончил университет, работал завклубом, а через какое-то время ни много ни мало – директором Института генетики в Челябинске. И вот тебе – здрасте. Цубербиллер в Питере. Он – крупный теневик, корни дел которого уходят ни то в высшие эшелоны власти, ни то в преисподнюю, что в принципе одно и то же…
Олег Лосев по прозвищу Сохатый, Михаил Корнеев – он же Мишка Майонез, Женька Фролов, или просто Фрол, – тертые жизнью мужики, офицеры по духу и долгой своей работе, сидели в питейном заведении на Лесном проспекте и ломали мозги над сюрпризом судьбы: думали о своих перекореженных судьбах, о неожиданной, но такой счастливой встрече, о друге Цубербиллере, который – будь он трижды сволочь – родной им человек.
– Думать нечего, славяне, поехали к Цубербиллеру на хату, там и разберемся, – горячился Олег, – благо адресок у Фролыча есть. Кстати, Фрол, а чего это ты в мой «Бентли» въехал?
– A y тебя там на заднем стекле картинка прикольная и надпись мелкими буквами написана. Я хотел поближе подъехать – прочитать, да не рассчитал малость. Кстати, что там у тебя написано?
– Там написано: «Соблюдай дистанцию», торпедоносец ты хренов!
Третья глава. Господин Смирнов, или товарищ Цубербиллер
Богачи совсем другие, нежели мы. Они богаче.
Э. Хемингуэй
Поскольку «Бентли Мульсан» отца Олега и «Ока» Женьки Фролова стараниями капитана ГАИ Корнеева были оставлены «у своего человечка» на ближайшей от места происшествия автостоянке, друзья добирались к дому Генки Смирнова на такси. Жил Генка на Выборгском шоссе – ни то еще в городе, ни то уже в пригороде.
Частник вел машину, искоса поглядывая то на пропитанного пивом гаишника, то на не менее благоухавшего «шампанским для бедных» батюшку. На невзрачного Фрола он внимания не обращал – не интересно.
– Вся наша жизнь, – вслух рассуждал Олег, – это бесконечное множество причинно-следственных связей…
– Этому тебя в твоей богадельне научили? – уважительно спросил Майонез.
– В какой такой богадельне? – напрягся Лосев.
– Ну, в которой батюшек делают, ну, в смысле… учат, как в военном училище…
– Да, Мишаня, – расслабился отец Олег. – За что я тебя всегда любил, так это за девственное умище.
– За что? – не понял Майонез.
– За твой интеллект, короче, – пояснил Сохатый.
– Да ладно тебе, – засмущался Мишка. – Я, как Чапаев, академий не заканчивал…
– А тебя это не портит, – вступил в разговор Фрол. – Ты разве забыл, что Олег – батюшка-самоучка, по призванию, так сказать?
– Да, нет, помню. Но я думал, может у них там курсы повышения квалификации есть, – начал оправдываться он.
