– Я поставлю цветы в воду. Потом нальешь мне коньяк с кофе, в горле пересохло…
– Может быть, кофе с коньяком?
– Нет, я все верно сказал. Мне нужен коньяк, в котором капелька кафе, а не наоборот. Давай, по-быстрому уладь, кто там у тебя возбухает недовольно! Чтобы как мыши сидели и не высовывались, пока у нас с тобой приятный тета-тет намечается!
Лена застыла, моргнула медленно, потом коротко и возмущенно вздохнула.
Ее грудь всколыхнулась, и я присвистнул: ничего, такая. Вроде объемчик такой, небольшой, но как чувственно там все зашевелилось. И я уже расфантазировался, каюсь, но вдруг… внезапно…
Вместо приятного времяпрепровождения в обществе Леночки, вместо расторопного исполнения моей маленькой просьбы она вдруг взвилась, как гюрза!
Мне по лицу прилетело чем-то.
Хлестко так, щека загорелась!
– Аааа! Это что?
В руках у Леночки оказалась желтая силиконовая лопатка, и она принялась бить меня этой лопаткой по голове.
– Возбухает? А ну-ка еще раз повторите! Охреневшая морда! Пошел вон! И подарки свои вонючие, чтобы забрал! Скотина! Озабоченная! Бездушная…
Желтая силиконовая лопатка только выглядела безобидной. В руках рассерженной женщины она была довольно.
– Ай. Уй. Эй! Лена, по голове… По голове же бить нельзя! Неужели мама не учила, ааай! А ну харэ! – рявкнул и отобрал оружие у рассерженной женщины.
* * *
Лена
– А ну харэ! – рассерженно рявкнул на меня босс.
Через миг я оказалась придавленной к рабочей столешнице его мощной тушей.
Навалился на меня, кабан! А вырядился-то… Рубашка свежая, брюки мягкие, модные, обтягивающие его спортивные бедра. Парфюмом облился! С ног до головы, очевидно! Рубашка расстегнута до середины груди, обнажая золотистую кожу, покрытую густой растительностью.
Золотая цепочка с круглым кулоном качнулась, коснувшись моего подбородка. Босс нависал сверху, жестко обхватив мои запястья, он буквально пригвоздил меня к столешнице и часто, тяжело дышал. Почти хрипел!
На висках и шее вздулись синие, толстые вены.
Его лицо сильно покраснело.
Не знаю, кто в гневе выглядит красивым, но мой босс в гневе выглядел устрашающе и пугал.
На коже лба и щек отпечатались следы лопатки, которой я его побила.
– Охренела? – спросил хрипло.
Голос, как у профессионального курильщика, низкий, грубый.
– Еще раз, Лена! – кивнул. – Пожалеешь.
Страх сковал меня на время, на лицо босса было страшно смотреть. Я перевела взгляд в сторону и увидела часы. Позднее время меня встряхнуло!
– Отодвиньтесь! Немедленно!
Хотелось послать его.
Сказать ему, идите-ка вы к черту, Мирослав Данилович!
Просто и прямо к черту пройдите и не осложняйте мою и без того непростую жизнь.
Но вместо этого я процедила холодно.
– Что вы ко мне пристали, как банный лист к мокрой заднице. У меня были сутки на раздумье, и я раздумываю. Ваши поползновения обнуляют счетчик!
– Чегоооо? – оторопело протянул босс, явно не ожидая. – Какой счет, Пуговка?
– Такой. Все, отойдите. И не позволяйте себе плохо говорить о моей сестре в стенах моей квартиры!
Я двинулась в сторону и начала раскладывать лекарства. Пальцы потряхивало. Мне еще укол сестре ставить, а мои пальцы, как у алкоголика, выплясывают! Никуда не годится…
Вместо того, чтобы уйти, босс присел на стульчик. Удивительно только, как уместил на него свой зад.
– Когда я твою сестру оскорбил, скажи?
– «Давай, по-быстрому уладь, кто там у тебя возбухает недовольно!» – передразнила я. – Так вот, Мирослав Данилович. Вы сегодня не поверили, что у меня сестра-инвалид. Своими глазами ее увидели в коляске и продолжаете вести себя хамски! Терпеть не могу такое… – добавила сердито.
