Снаружи раздался шум. Тяжелый топот сапог. Чьи-то приглушенные голоса.
Факел в руке подруги покачнулся. Я едва успела отпрянуть.
– Прошу, перестань им так размахивать. Ты можешь ненароком что-нибудь поджечь.
Она усмехнулась.
– А для чего, думаешь, я его взяла? – размахнувшись, Аксель бросила его себе за спину, угодив в закрытую дверь. Дерево в секунду занялось. Повалил черный дым. – Торопись!
Отступать было больше некуда. Я залезла на деревянный подоконник, покачнулась, зажмурилась и полетела вниз.
Приземление вышло мягким. Меня отпружинило от мешков и, пролетев по дуге, я угодила в ближайший сугроб. Аксель прыгнула следом.
Разбушевавшееся пламя, словно яростный кулак, вырвалось из открытого окна. В доме раздались крики. Я, словно завороженная, продолжала лежать на снегу, чувствуя, как в тело быстро проникает холод.
Моя тихая и размеренная жизнь в сельском пансионе для девочек, где я провела пятнадцать лет, после смерти бабушки – сначала училась, затем работала травницей – к такому меня не готовила.
Какого черта я решила променять ее на «теплое местечко» в столице? Заскучала. Захотелось разнообразия. Госпожа Лукреция была очень недовольна моим поспешным увольнением и быстро нашла замену. А значит, обратного пути нет.
До границы с Сокрией, в лучшем случае, дня четыре пешего ходу. И не по зеленой равнине, а через зимний лес. Если мы не умрем от переохлаждения, нас сожрут волки.
– Поднимайся, – зашипела Аксель, хватая меня за ворот рубахи. – Нашла время разлеживаться.
Она помогла мне встать, схватила за руку и потащила за собой. Как раз вовремя. Из «Шелковых подвязок» на улицу повалили испуганные люди.
Мы поспешно свернули за угол и попали на оживленную мостовую, где подруга начала оглядываться по сторонам. Затем засунула пальцы в рот и засвистела.
Я потеряла дар речи от удивления, когда напротив нас остановилась старенькая крытая телега. Единственный гнедой конь застриг ушами. Погонявший его молодой парень махнул нам рукой.
– Мисс Аксель, я уже думал, не появитесь. А вы туточки и не одна.
Она улыбнулась и махнула ему в ответ.
– Это Несса, моя подруга. Я не была уверена, что у нас все получится. Спасибо, что дождался, Гвидо.
Мы забрались в телегу. Деревянный пол был усыпан мокрым сеном. В углу стояло две железные клетки со снежными барсуками. В воздухе витал стойкий запах псины. Одно радовало – ветер прекратил пронизывать до костей. Холстина была наглухо приторочена к бортам. Ни единой щели.
Рядом валялась медвежья шкура, чей внешний вид не внушал особого доверия. Но, так как в нашем положении, выбирать не приходилось, мы с Аксель прижались друг к другу и укутались в нее с головой.
– Какие вы хорошенькие, – стуча зубами, умилилась я, разглядывая покрытых лоснящейся белой шерсткой животных. Барсуки ощерились, демонстрируя внушительные клыки. Они явно не горели желанием болтать. Больно надо. Я повернулась к подруге. – Ты в столице всего три дня. Когда только успела познакомиться с этим… Гвидо?
– Гвидо – доставщик молока. Встретились вчера в «Шелковых подвязках», разговорились. Он сказал, что сегодня отправляется в Сокрию. Я напросилась с ним. Естественно, сообщила, что мне нечем заплатить за проезд. Но он был так добр, что все равно согласился. Поверь, Несса – это наш единственный шанс.
Похоже, Аксель не врала, сказав, что с первого дня готовила план побега. И не услышь она сегодня разговор двух кухарок, сбежала бы одна.
