– Это мы… Это мы убиваем.
Меня как ледяной водой окатили. Замерла. По телу пробежала дрожь. Феня ждала, терпеливо ждала, пока я поведаю свою тайну. Я увидела это в проницательных глазах, почувствовала в тяжелом затхлом воздухе. А после я поймала сверлящий укоризненный взгляд, который говорил лишь об одном: то вовсе не тайна, а секрет на весь свет.
Захотелось прильнуть к старушке, ведь у нас поганое и постыдное, но все же родство. Я поднялась, крепко обняла ее, и мы тихо заплакали.
– Лжецы они все! Кругом одни лжецы!
Неясно, сколько бы мы так простояли, не забубни вдруг Фенечка вновь: «Время. Время». Она легонько подтолкнула меня к табуретке, я села и тогда старушка разговорилась.
– Я встретила его почти сто лет назад. Сто лет… О как… Тогда мы только перебрались в деревеньку: я, папка, мамка да Колька. Все было добренько, да, добренько было… Домик, как сейчас помню, для житья вполне годился, но кое с чем еще надобно было повозиться. И вот, папка с утра до вечера то в поле, то на элеваторе, а мамка – на ферме. А с коровами знашь, как? Накорми, напои, а вечером будь добра – подои. Мама домой вернется, руки трясутся… Упадет и отдыхает, да и батька так же. А дома что? Дома свое хозяйство. Барашки бякают, коровка мычит. Всем пожрать навали, у всех почисть, всем внимание удели! Ну а мы с Колькой чего? Не орем да ничего не просим, потому родители отдохнули с пол часику, одежды сменили, чтоб вконец не зачухаться, да в стайку, а потом уже к нам! Словом, с братом мы были предоставлены самим себе. Меня шустро нянькой заделали: хошь не хошь – делаешь, как велено, не то – ремнем по жопе! Разочек завела я с батькою разговор, мол у меня и подружки, и куличи у озера надо лепить. Разговор этот, как разумеешь, был недлинный…
Так мы то лето и скоротали. В один день с Колькой пойдем, червей под чурбаками насобираем, удочку у батьки стащим, да сидим у бережка – рыбку ловим. Домой баночку ротанов принесем, а родители: «Ух ты, Коленька! Правда ты наловил?!» А про меня? А про меня тихо… В другой день в лесок у дома сходим, силки поставим, а потом ждем. Хех, никто в них и не попался ни разу – не мудрено, силочки-то метрах в тридцати от дома подвязывали, кто ж туда заберется? А дальше уходить родители запретили. Потому я с девками своими только у озера игралась. Но им же скучно становилось! Они в лес далеко побегут, да еще дразнят, что мне с ними нельзя! Вот я обрадовалась, когда ливни пришли: и мы с Колькой у хате, и дурехи мои все по своим хатам! Хоть с бубном пляши, да дождик вызывай, как те папуасы!
На улице лило, как из ведра. Один раз мы во дворике все же поиграли, вымокли до нитки и зачухались. Пиздячек я тогда выхватила добротный, потому впредь сидели строго в доме. И весело нам было, но только одно удручало. Родители с работы придут злые, как собаки, да сразу: «Коленька покушал? Коленька не плакал? Коленька то, Коленька се…» А про меня? А про меня тихо, словно и нет никакой Фенечки… Как-то ночью лежала я спокойно да хныкала в подушку. Батька подошел и спрашивает: «Доча, что стряслось?» А я молчу. Обида внутри горькая. Думаю, пусть сами догадываются, не хочу я с ними говорить. Он обнял меня, не обронив ни слова. Но та ласка показалась фальшивой. Думалось, он лишь хотел, чтобы я умолкла и спать не мешала.
А природа тем временем совсем разгневалась. Озерцо так воды набралось, что мостик наш, вщух, и смыло! Мужики все сбежались, да репы зачесали… Немножко покумекали и решили: камней натаскаем да перекроем водичку. Ну а сверху… Сверху песочком присыплем.
