Из кабины выскочила женщина-водитель преклонных лет с добродушным, но теперь очень испуганным лицом, и замерла, не найдя слов кроме: «Он куда?».
Анна не могла сидеть на месте и, ответив: «Сейчас посмотрю» – выбежала на улицу. Она перегнулась через чугунную решётку и увидела Роба, который быстро плыл к берегу.
Анна не торопясь пошла к следующей остановке – спешить ей было некуда. Как ни крути, Роб совершил глупый поступок, и помёрзнуть в ожидании ему было не лишним. А уже потом они пойдут греться в тёплый дом.
Около дома Анна отдала мокрому «герою» ключи и велела подниматься, сказав номер квартиры. Сама же зашла в соседний магазин и купила красное сухое вино с приправой для глинтвейна. Когда она вернулась, Роб уже вполне освоился: принял душ, растёрся и даже заварил чай.
– Ты в халате моего дедушки, – улыбнулась она.
После они грели вино на кухне, включив радио. Анна переоделась в шорты и села на стул, подвернув под себя ноги. Облокотилась на стол и с лёгкой улыбкой смотрела чуть мимо Роберта. В сущности, они были чужими людьми, оказавшимися в одной квартире прохладным весенним днём.
За окном лежал обычный московский пейзаж: детский двор, парковка, жилые дома напротив; люди, спешащие с фирменными пакетами соседних магазинов. Но всего этого парень не заметил: то, что было дальше Анны, таяло в дымке на заднем фоне.
Роб сказал ей об этом. Она пожала плечами.
– Когда-нибудь ты увидишь лишь грязные окна, и тебе будет грезиться другой мир, от которого ты ещё не устал. И будет казаться, что это и есть свобода. И что это было? – вдруг спросила она.
– Что?
– Падение. Хотя нет, подожди, я знаю ответ. Но ещё раз увижу, что ты прыгаешь вот так, просто, не для того, чтобы спасти человека или хотя бы ценности, – мы больше не увидимся.
– Да, пожалуй; ты, наверное, волновалась; я не подумал, – он употребил рекордное количество неуверенностей в одной фразе.
Она махнула рукой.
– При чём здесь это! Всё должно быть продумано, и никакой поступок, даже глупый и хвастливый, не должен пропасть даром.
Лишь спустя время он увидел в этих словах не досаду и менторство, а что-то большее.
– Разливай лучше глинтвейн, – сказала она, и время полетело во всю прыть
Незаметно бокалы опустели, и за окном стемнело. Их разговор был похож на игру в ассоциации: они говорили обо всём, что видели или слышали в эти минуты: об архитектуре и навигации в районе, о музыке и напитках, о знакомствах и одежде. И, конечно, о ночи.
Когда он возвращался домой, то думал, что хочет пролистать этот день одним движением руки, лишь бы увидеть Анну быстрее. Сам того не зная, он торопился прогнать самые прекрасные часы. Но время было ласково к нему и шло своим чередом, давая насладиться непонятым счастьем.
На следующий день они встретились после пар на Тверском бульваре.
Роб предложил вместе попить кофе и повёл её в Камергерский переулок, где было так много кофеен и кондитерских, что выбрать сходу нужную оказалось непросто. Пока он колебался, Анна усадила его на скамейку.
На них падали холодные капли, но Анне было не до погоды.
– Видишь, – показала она глазами. – За стеклом, словно в витрине, мужчина чем-то кичится перед девчонкой, даже отсюда видно, как ей скучно. Из-за натужной улыбки получается недовольная гримаса. А там клерк сидит с ноутбуком, отвечая на рабочую переписку. Он рад, что может сегодня быть не в офисе и не на производстве. У соседнего окна парень неохотно отдаёт девушке меню, у него денег впритык, и он думал заказать то, что заранее выбрал, а теперь может и не хватить. Скоро он пойдёт в туалет, чтобы там пересчитать мятые купюры.
