– Вот, братцы, полюбуйтесь, – подвернул усы толстяк. – Я не зря сюда зашёл, я как чувствовал, что около этого дерева ждать надо. Стою, и вдруг: бах, трах, тарарах, дым, искры, и появляется эта тёмная личность. Я сразу смекнул – колдун, не иначе. Он вылез и давай на меня свои чары наводить. Но вы же знаете, меня на голое колдовство не возьмёшь. Я его на копье, и глядите, как его корежит, повисеть не может спокойно. Первый признак, что с нечистой силой связан. А что нам царь-батюшка приказал? Всякую подозрительную личность хватать и к нему вести, за то будет награда большая. Потому не мешает проверить. Отвезу его к царю, там разберутся, что за птица. Ну и награда, конечно, не помешает.
– А ты не привираешь? – засомневались дружинники.
– Ещё как, – в отчаянии снова завертелся Санька. – Врёт как сивый мерин. Да вы сами посудите, какой я колдун. Я Санька, богатырь. Я царство не так давно от большой беды спас.
Дружный хохот переполошил сидящих невдалеке на деревьях ворон.
– Ой врать-то. Скажет же такое. Нас спасать не надо, ты попробуй себя спаси.
Толстяк нахмурился:
– Ах ты наглец. Стоило нашему непобедимому богатырю отправиться в чужедальние края, чтобы ещё один подвиг совершить, как сразу объявилась какая-то пузатая мелочь и к чужой славе примазаться пытается. Тоже мне Богатырь Комарович. Висишь, так виси и не попискивай, а то как бы ненароком не прихлопнуть.
– Сам смотри не прихлопнись, пивной бочонок, – огрызнулся Санька и с такой силой дёрнулся, что хотя и порвал рубашку, но с копья сорвался.
– Держи, сбежит награда, – завопил стражник, подпрыгивая в седле.
Толстого богатыря звали Митюхой. Был он ленив, трусоват и большой враль. Любил хорошенько поесть, особенно на дармовщинку. Больше всего ему нравилось, сидя в каком-нибудь трактирчике, хвастаться своими вымышленными подвигами, не забывая подливать в свою чарку чужое вино. В дружине его не любили, рассказам не верили, но терпели, так как он своей массой мог при надобности одним ударом вышибить самую крепкую дверь.
Вот и теперь, поглядев на Митюхин трофей, дружинники решили, что пленник на колдуна явно не тянет, и с интересом наблюдали за происходящим.
Сообразив, что убивать его пока никто не собирается, Санька перевел дух.
В принципе он не возражал, если его отведут к Берендею – сразу станет ясно, кто он такой. Одно беспокоило: просто так вооруженный отряд по лесу рыскать не станет. Значит, кого-то ищут и возможна стычка. Начнут стрелять. Одна случайная стрела, и к царю он уже не попадёт – кому нужны безвестные свежие покойники. Так что лучше своим ходом. Он осмотрелся по сторонам, прикидывая, как отсюда поскорее улизнуть. Дружинники настроены мирно и больше развлекались; зато толстопузый так просто не отстанет – по роже видно, уже подсчитывает в уме свой барыш. А может, ещё какая дурь в голову ударит: привидится колдовство – убьет не задумываясь. Эх, жалко, нет здесь Липуни.
Значит, сначала нужно разобраться с толстяком. Однако до тех пор, пока он сидит на коне верхом, справиться с ним невозможно. Хорошо, коняга имел кроткий нрав и с самым равнодушным видом жевал траву, не обращая никакого внимания на паренька, который укрывался за его мордой.
Наконец Санька решился, отпрыгнул в сторону и, уперев руки в боки, закричал:
– Эй ты, пузырь надутый! На коне, с мечом, против пешего да безоружного всякий дурак воевать сможет. А ты попробуй на кулачках, один на один. Или кишка тонка – боишься, что вздую?
