Как стать знаменитым журналистом - страница 57

Может быть, авторы упомянутого доклада и чрезмерно перегнули палку в сторону, противоположную расхожим представлениям. Но профессиональный и объективный наблюдатель, безусловно, не может отрицать, что ни к каким отщепенцам по уровню реальной свободы журналистики Россия не относится.

Это не означает, что в России нет проблем со свободой слова и угроз для нее.

Эти проблемы и угрозы связаны с тремя факторами:

• неумением и нежеланием государства, провозгласившего свою демократичность, действовать в соответствии с демократическими нормами и правилами в этой сфере;

• безответственным использованием свободы слова журналистами, что вызывает ответную, часто неадекватную реакцию государства;

• продолжающейся холодной гражданской войной внутри российского общества, его нестабильностью, когда задача политического, а порой и физического выживания отдельных лиц, групп и самой власти или даже страны заставляет их нарушать любые законы, в том числе и законы, охраняющие свободу слова.

XIII. В предыдущих тезисах я, как правило, употреблял лишь один термин – «свобода слова». Между тем для серьезного, а не поверхностного или конъюнктурного анализа данной проблемы нужно различать, как минимум, пять терминов и, соответственно, пять социальных ценностей и выстроенных на основе их социальных институтов: свобода слова, свобода печати, цензура, свобода конкретных СМИ, свобода массовой информации.

Свобода слова сегодня в России реальна и абсолютна – практически в западном смысле: можно говорить что угодно и где угодно. И чаще всего даже с меньшей ответственностью за свои слова, чем на Западе.

Свобода печати закреплена законодательно, наличествует в реальности, но для общества в целом воплощается как совокупность текстов и образов во всех российских СМИ, а не в каждом в отдельности. В принципе – это приемлемый стандарт.

Цензура запрещена законодательно, фактически отсутствует в практике всех СМИ, кроме корпоративной цензуры, юридически, впрочем, тоже не существующей. Отдельно я указал бы как на значимые сегодня в России такие факторы: самоцензура самих журналистов, связанная с их политическими пристрастиями (это особенно проявляется по линии водораздела «коммунисты – антикоммунисты», причем с обеих сторон), и, как я ее называю, цензура друзей – очень эффективная. Позвонить другу – главному редактору или известному журналисту и о чем-то его попросить в России является нормой. Отказать в такой просьбе очень трудно. Но не потому, что страшно, а потому, что неприлично: неприлично отказать другу в дружеской просьбе. Так пока по привычке функционирует русский политический класс.

Ко мне, в бытность мою главным редактором общенациональной газеты, с такими просьбами обращались десятки раз люди, с которыми у меня сложились очень хорошие или дружеские отношения: начиная от премьер-министров и вплоть до ключевых заместителей министров, не говоря уже о просто крупных политиках без должностей. Прямых же запретов печатать что-либо или угроз я в своей практике не встречал – кроме, разумеется, запрета «Независимой газеты» в ряду других демократических изданий 19 августа 1991 года, «цензурного казуса» 5–6 октября 1993 года (о нем я еще расскажу подробно) и двух самых эффективных сегодня форм цензуры – цензуры финансовой и цензуры угрозой лишиться работы или должности. Обе эти формы я, разумеется, испытывал на себе – когда возглавлял «Независимую газету», к финансированию издания которой подключился г-н Березовский (с 1995 года). Последние годы нашей «совместной» работы его недовольство тем, что я поддерживал (в целом) политику Владимира Путина, сначала выражалось в том, что деньги на издание газеты приходили с большими перебоями и не в нужном объеме, а поскольку своей линии я не изменил, г-н Березовский просто освободил от меня «Независимую газету», а меня – от нее.