– Кто бы сомневался, – недовольно бубнил задержанный и, кивнув в мою сторону, спросил: – А это что за волкодав тут у вас объявился? Унюхал, собака! Ух, животина!
– Иди-иди! – Максим толкнул в спину мужчину. – Молись богу, чтобы ничего серьезного у Трисона с лапой не было!
– Я, что ли, виноват? – плаксиво запричитал хулиган. – Зачем же он лапу сунул под крышку, да еще в морду мне так рявкнул, что я сам чуть вниз не свалился. Чокнутая собака.
«Ну вот, как всегда, я еще и виноват! Сам тут бегает, пугает народ, кричит на весь микрорайон. А виноват кто? Трисон, конечно…»
– Дима, а где ружье? – спросил один из полицейских.
– Да ты что, начальник! – выпятил губу задержанный. – Какое ружье? Ты о чем?
– Очевидцы показывают, что ты был с ружьем, – ответил полицейский.
– Да врут они все, «очевидцы» твои! – возмущенно произнес Дмитрий Пасечник.
– А если найдем? – спросил Максим.
– Да вам дай волю, вы и пулемет Дегтярева найдете. Но я-то тут при чем? – Дмитрий так стукнул себя скованными наручниками руками по груди, что аж закашлялся.
– Ну-ну, полегче, – усмехнулся полицейский, – переломаешь себе ребра, а нам потом отвечай.
– Так от наветов ваших зло берет! – наигранно плаксиво запричитал хулиган.
– Ты нам тут дурака не валяй, лучше сам признайся, – посоветовал Максим.
Ребятам нужно было провести какую-то еще работу. Задержанного посадили в машину, меня рядом с ним. Максим приказал охранять Пасечника. Через минуту Дмитрий, заглядывая мне в глаза, ехидно спросил у меня:
– Ну что, Трюфель (или как там тебя зовут), доволен?
«Вы заметили, человеческой фантазии нет предела. Я уж думал, Трыся – это последняя интерпретация. Так нет же. Вы слышали? Пчеловод-филолог что отмочил? Трюфелем обозвал и сидит нагло улыбается».
– У-у! – ответил я. – В смысле, чем я могу быть доволен? Лапа болит, а ты вдобавок еще и обзываешься.
– Ты какой породы будешь? Лабрадор, что ли? – усмехнулся мужчина. – С каких это пор лабрадоры в полиции стали служить?
– Ав! – отвечаю. – Что в данной ситуации означало: где прикажут, там и служим. Не мы, собаки, работу себе не выбираем.
– Что ты гавкаешь? – возмущенно спросил Пасечник. – Ты хоть понимаешь, что, если бы не ты, эти твои оболтусы не нашли бы меня. А теперь что? Вот что теперь мне делать? Ведь посадят в тюрьму. Тебе от этого легче будет?
«Какой странный человек! – мысленно рассуждал я. – Значит, когда он тут полмикрорайона перепугал, это нормально. А как его схватили, так сидит и возмущается. Забыл, что ли, ведь тут и дети живут! С таким соседом можно и заикой остаться. Зачем же ты хулиганил, кричал, угрожал? Конечно, мне станет легче! Я, можно сказать, задержал дебошира, который, если не останови, в следующий раз еще больше бы бед натворил. Так кто же тебе виноват, Дима-пчеловод?»
– Ну? Чего задумался? Стыдно небось? – продолжал язвить задержанный.
– У-у-у! – протяжно произнес я. – Чего мне, мол, стыдиться? Это ты теперь стыдись и объясняй своим друзьям и знакомым, почему попал в кутузку. Посидишь, подумаешь, поразмышляешь, смотришь, в следующий раз будешь сдержаннее и спокойнее. Не нужно людей пугать.
В этот момент отворилась дверца автомобиля, и Максим, сунув прямо под нос Пасечнику ружье, спросил:
– А это что?
– А я почем знаю? – сквозь зубы ответил мужчина. – Впервые вижу. Это не мое, начальник. Честное слово…
– Ты бы хоть «честными словами» тут не разбрасывался, – сказал Максим. – Ладно, проверим на «пальчики»
