Из Симферополя на побережье всегда ходили троллейбусы.
Когда такой привычный транспорт везёт тебя через горные перевалы, всё ближе к Южному Берегу, который ты мечтал увидеть всю зиму, то сердце приятно щемит от ощущения себя частью пейзажа и уверенности в том, что тебя ждут удивительные приключения.
Ещё в детстве я моделировал в своём воображении фантастические события, происходящие на вершинах таинственных скал и в глубине вод, где всегда находилось место моим друзьям Капитану Немо и Ихтиандру. В юности Чёрное море было для меня территорией любви и свободы, и я слишком поздно понял, что в мире есть ещё много других морей и целых четыре океана.
В тот раз мы доехали до Ялты, а оттуда на медленном автобусе, идущему по нижней дороге, добрались до Симеиза, который летом девяносто первого года являлся ещё относительно тихим местом. В десять вечера он пустел и по его главной улице, ведущей от автостанции до «аллеи голых мужиков» никто уже не ходил. На самой аллее тускло освещались гипсовые слепки античных статуй, а вилла Ксения уже тогда напоминала заброшенный дом с привидениями. И это не удивительно, ведь её владелец умер не своей смертью. Он был основателем этого посёлка и, подобно Лопахину, придумал разделить его на участки и сдавать дачникам. В этом ему помогал нанятый архитектор, а большевики, когда пришли сюда, особенно не разбирались и расстреляли обоих. С тех пор две неупокоенные души мешают провести здесь банальный ремонт – а как иначе объяснить, что за четверть века «незалежности» никто не удосужился привести это место в порядок, даже не смотря на то, что его последним владельцем, является – по слухам – сын одного из президентов Украины.
Впрочем, всё, увиденное мной ещё тогда в этом посёлке, так и осталось. Он застыл в безвременье, как заколдованный «городок в табакерке». Покажите мне фотографии восьмидесятых годов, и я без труда опознаю и бетонное кафе «Симеиз», и «Столовую № 10», где теперь «лежачий» татарский ресторан, и знаменитый тир с его хозяином-инвалидом, что всегда приезжал на маленькой синей машине. Вот только зимние шторма разрушили пристань – корабли уже давно сюда не приходят.
И эта неизменность – главная черта Крыма. Возможно, из-за того, что здесь никогда не было местных жителей как таковых – народы и войска просто приходили на его территорию, разбредались и куда-то исчезали, а потом их так же сменяли другие, оставляя после себя вечные кучи мусора и ласкающие слух имена горных кряжей.
Жили мы даже не в самом посёлке, а на территории заповедника, где у моих московских приятелей было негласно закреплённое за ними место стоянки. Оно передалось нам «по наследству» от старших товарищей и располагалось гораздо выше популярных мест для хиппи и диких туристов, за ручьём и у самых холмов, за которыми построили потом аква-парк.
Наш лагерь представлял из себя благоустроенную площадку под скальным навесом. Кто-то спал прямо там, а я и ещё несколько человек – на открытом пространстве, прямо под звёздами. Несколько раз я даже замечал медленно пролетающие среди их россыпи космические спутники. В заповеднике существовал свой лесник, но у нас с ним были договорённости, мы не жгли костёр и следили за чистотой, поэтому он нас не беспокоил.
Тем летом мы неожиданно познакомились с местной молодёжью, которая, по привычке, враждовала с неформалами, но нам удалось их примирить. Благодаря этому Илюша применил свои организаторские способности и устроил концерт, где все желающие читали стихи, играли на том, что было у них под рукой, и пели, кто во что горазд. Короче, это была полная самодеятельность, но стало большим событием, и Илюша принялся налаживать связи среди руководства санаториев и правления посёлка, чтобы к следующему году подготовить уже нормальный музыкальный фестиваль с известными на то время группами.
