Юля сбросила в прихожей плащ, а потом пошла переодеваться – она и не предполагала, что её сынок подготовил ей «сюрприз». Когда она вошла на кухню, то увидела, как Саша, заваривший себе лапшу из пластиковой упаковки, терпеливо ожидает её приготовления, только вот одна из его скул отливает синюшным – кто-то поставил ему знатный синяк.
– Что случилось?! – всполошилась Юлия, плюхнувшись рядом с сыном. – Кто посмел?!
– Упал, – протянул тот и небрежно отшвырнул от себя протянутую материнскую руку, которая собиралась вцепиться ему в волосы, чтобы повернуть голову к свету и лучше рассмотреть травму.
– Ну-ка, рассказывай, из-за чего сегодня подрались?!
Голос Юлии сделался жёстким – она налилась подобно туче, понимая, что её Сашка сегодня опять сцепился с одноклассником по имени Расул. Она никак не могла добиться от него, что же они выясняют и кого делят. Хотя некие предположения у неё и были.
– Упал, говорю же, – настоял сын на своём. – Мы играли в баскетбол, и я бабахнулся об стену, отбирая мяч.
– Верится с трудом… – она вздохнула. Если уж её сынок решил играть в молчанку, его хрен разговоришь. – Однажды он тебя пришибёт. Или ты его.
– Посмотрим, – безучастно отозвался Саша, продолжая тыкать свой гаджет.
– Тебе уже тринадцать лет, это много, – нравоучительно заявила Юля. – Ты должен научиться решать конфликты словами.
– Когда тебе хотят настучать по башке просто так, разговаривать довольно трудно, знаешь ли, – невесело пробормотал Александр Борисович, до ужаса напомнив ей своего бывшего мужа. Тот тоже частенько включал свою надменность.
– Мне в школу надо прийти? – спросила Юля с угрозой в голосе. – Что у вас там за бойцовский клуб? Куда учителя смотрят?
– Ну, трудовик зажимался с физичкой в коридоре, им было не до наблюдений, – как-то уж очень анекдотично заявил Саша.
– На днях я обязательно зайду к вам, обязательно займусь вашим рингом.
Тон её не терпел возражений, и Саша принялся есть лапшу пластиковой вилкой. Он уже приучился всё делать сам – она часто приходила домой и восемь, и в девять часов вечера, а он самостоятельно готовил себе ужин, гладил школьную форму, зашивал, если требовалось. Проверять уроки у него тоже не было необходимости – обычно он делал их все сам… Но в «зубрилу» или «аутсайдера» он не превращался – может, гены не позволяли.
– Отец звонит? – спросила она, потому что Саша потерял интерес к разговору.
– Звонит, – с набитым ртом ответил сынок. – Но я ничего ему не говорил.
– Почему?
– Как говорит он сам: «на вершину ты всегда идёшь один». Даже если с кем-то
– И как ты понимаешь эту фразу? – она стала переставлять грязную посуду в раковине, будто собиралась помыть, но на самом деле ей нужно было занять руки.
– Ну… Твои проблемы – это твои проблемы. Что-то типа того.
«Альпинист чёртов», – подумала Юля и вздохнула, возвращая мысли к самодовольному и улыбчивому лицу Бориса, лощёному и ушлому. Мыть посуду ей не хотелось, хотя особо её и не накапливалось: когда живёте вдвоём, вам нужен самый минимум в приборах.
Она пошла спать, не настаивая на продолжении разговора, и ещё слышала, как журчит вода в раковине – всё-таки Саша сам сподобился помыть посуду, а потом тяжёлый сон овладел ею, как овладевает мужик, с коими знакомятся в клубе, чтобы обмыть новые босоножки.
Сон оказался наполнен ужасами, ещё большими, чем реальность – она оказалась в каком-то сером и сыром месте. С одной стороны возвышалась проржавевшая коричневая решётка, прерывающаяся кирпичными столбами, с другой же – не было ничего, только груды сырой земли. Она увидела сухощавого мужика в чёрной шапке и измызганной тёмной кофте, который что-то пытался выкопать из земли. Может, какой-то обломок или ещё что. Он непрестанно наклонялся и выпрямлялся, выбрасывая землю, потом бил остриём лопаты. Но яма эта не напоминала могилу – никаких ровных краёв, напротив – он будто пытался максимально её расширить, будто под землёй залегла дорогущая средневековая статуя. Удары следовали один за одним, и лопата послушно втыкалась в землю. Мужик выпрямился в очередной раз, уставившись на Юлю помутневшими глазами, и тут же утробно закашлялся. От силы кашля его переломило пополам, и он чуть не повалился на четвереньки, продолжая громыхать на всю округу. Он не закрывался, и Юля видела белёсые капли, летящие во все стороны.
